Святой Августин, живший в это время, в своей «Исповеди» очень живо передает его атмосферу. В юности он сам попал в околохристианскую, как сказали бы сейчас, «тусовку», в «среду людей, горделиво бредящих, слишком преданных плоти и болтливых. Речи их были сетями дьявольскими, птичьим клеем, состряпанным из смеси слогов, составляющих имена: Твое, Господа Иисуса Христа и Параклета, Утешителя нашего, Духа Святого. Эти имена не сходили у них с языка, оставаясь только словесным звоном и шумом: истина не жила у них в сердце».
Императоры, которые после Юлиана Отступника все были христианами, спроецировали на отношения государства и церкви привычную им модель отношений императора и жреческой верхушки: жречество должно поддерживать императорскую власть божественным авторитетом, императоры – обеспечивать жречеству защиту. Один Бог, как оказалось, подходит для этой цели даже лучше, чем целый пантеон. Это было хорошо для консолидации империи, но плохо – для церкви, потому что покровительство императоров сплошь и рядом оборачивалось вмешательством в ее дела и политическим ангажированием епископата.
Перед церковью встала и другая проблема – как оказалось, многие положения веры разными учителями и епископами толкуются по-разному В эпоху гонений как-то было не до этого, а теперь встал вопрос о единстве веры, об авторитете Писания, о том, какие Евангелия можно считать аутентичными, а какие заслуживают меньшего доверия.
Первым большим разногласием стало разногласие между ортодоксами и приверженцами епископа Ария, который считал, что Иисус Христос – не Бог, не одно из лиц Троицы, но творение Бога, совершенный Человек, посредник между Богом и людьми. Чтобы устранить это разногласие, был созван собор в Никее (325 г.). Первоначально ариане имели более твердые позиции – им симпатизировал сам император Константин, они смогли добиться ссылки Афанасия Александрийского. И даже после того, как арианство было официально осуждено (II Вселенский собор, Константинополь), оно оставалось главным течением в готских и германских областях империи, а затем – в королевствах, от империи отколовшихся.
Ересей[1] было много (на одном только Константинопольском соборе осудили восемь), но между всеми ересями, как бы разнообразны они ни были, есть одна общая черта: последовательное исповедание этой ереси сводит на «нет» весь смысл христианства. Например, последовательное арианство приводит к тому, что Иисус – не Бог. Казалось бы, какая разница? Но если Иисус не Бог, значит, не рожден от Бога. Если же он не рожден, а сотворен – что мешало Богу сотворить точно так же совершенное поколение новых людей? В чем смысл искупления на кресте? Если же в нем нет смысла – нет смысла и в самом христианстве как таковом.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст