– Хорошо выглядите, Марфа.
Сам статен, силен, в костюмчике выглаженном цвета черного. Вроде и доволен жизнью, а в глубине глаз злость затаилась. Знаю я, на кого та злость. Не способен никто от «подарков» моих Джорджа избавить…
Хотела я ответить, за доброе слово поблагодарить, как вдруг на улице шум послышался. Переглянулись мы втроем удивленно, за двери входные поспешили. Смотрим: стоят во дворе сестры мои драгоценные, все вокруг оглядывают внимательно. Увидели нас, заулыбались нехорошо. Джордж аж сбледнул с лица.
– А вот и твои сестры пожаловали, – преувеличенно громко обратился Виктор ко мне.
Вздрогнул Джордж, посмотрел затравленно на нас обоих, потом – на сестре моих любимых, шумно слюну сглотнул.
– Марфа, твои проделки? – сестра моя старшая, Глашка, вместо приветствия, Джорджа осмотрела, прищурилась нехорошо. Он побледнел аж, но остался стоять, сбежать не пытался, – кто ж векторы так выстраивает? Ты же все перепутала.
– И тебе здравствовать, Глаша, – улыбнулась я мило, по-доброму, – рада видеть вас обеих.
«Не ожидала только, что так скоро объявитесь», – добавила я про себя.
Вспомнила сестра о приличиях, покраснела, Васька стоит, в кулачок смех сцеживает.
Зашли мы впятером во дворец, слуги вещи сестринские занесли. Направились мы с Глашкой и Васькой наверх, туда, где комнаты им заранее подготовили. А Виктор с Джорджем внизу остались, успокаивать Джорджа после встречи с нами тремя.
– Да, шикарные хоромы, – зашла Глашка в спальню, поставила от прослушки купол, огляделась. – Сразу видно – императорская семья в них живет. – И уже мне. – Как тебя приняли? Не ярились родители его?
– Не знаю, у меня живот заболел, я… Глашка! Васька!
Заржали мои сестры любимые, прямо как кони батюшкины, да громко так, оглушить не побоялись.
– Живот заболел, ох… Марфа… Прямо на встрече прихватило… Ох… Марфа!
Марфа я, знаю. С рождения. И злить меня не надо. Подумаешь, пыльцу волшебную напустила, и стали «кони» эти цвета рыжего, все: волосы, кожа, одежда. Смоется это. Потом.
– Злюка ты, Марфа, – надула губы Васька, – мы к тебе по-доброму, а ты…
– А она мужику рога и хвост с копытами приделала, не побоялась, – злобно проворчала Глашка, – на это у нее ума и храбрости хватило. Небось, теперь и снять не может, да, Марфа?
Покраснела я, глаза в пол опустила.
– Он меня довел, – сообщила слезливо.
– Так тебя все доводят, а ты – сама невинность, фыркнула Глашка, свой сарафан, пыльцой окрашенный, разглядывая, – как прикажешь в таком наряде твои разлюбезным новым родичам показываться? Они, кстати, в курсе, кто ты?
– Не знаю, – вздохнула я, – не думаю, что Виктор им все рассказал.
– Правильно, здоровее будут, – хихикнула Васька и тоже на свою одежду покосилась. – Глаш, а Глаш, сними это, а?
– После