Если бы сейчас напротив меня сидела проклятая Нэнси, я бы, наверняка, плюнула ей в лицо. Она поступила не лучше Илая. Она знала, что мы переживаем сложные времена, и решила воспользоваться ситуацией.
Интересно, все это время Илай и проклятая Нэнси жили вместе? Я вдруг осознала, что ни разу не была у Илая в гостях. После того как мы развелись, он снял трехкомнатные апартаменты в самом центре Флоксвилла, и Нэнси вполне могла жить там вместе с ним. Но с таком случае Дороти и Барни должны быть с ней знакомы. Почему они мне ничего не рассказали?
Кажется, я зла на весь мир. На Илая за то, что он разбил мне сердце. На Нэнси за то, что она вторглась в мое личное пространство и разрушила мою жизнь. На детей за то, что они не рассказали мне про папину новую подружку. На маму за то, что, пока я была маленькой беззащитной девочкой, ей было на меня плевать. На Аманду за то, что она никогда не испытает радости материнства. На тетю Мэй за то, что в моменты, когда ей стоит послать меня к черту, она проявляет ко мне любовь и заботу. Не представляю, смогу ли я когда-нибудь открыть свое сердце. Возможно, мне придется стать черствой, бесчувственной теткой. Как бы то ни было, сейчас я не могу думать о будущем. Ведь в настоящем меня, наверняка, ожидает еще не один сюрприз.
– Ты рада за нас? – спрашивает Илай с ухмылкой на лице.
Очевидно, он хочет довести меня до истерики. Я больше не в силах сдерживать переполняющие меня эмоции. Несколько секунд я смотрю на Илая в надежде найти в его взгляде остатки человечности и доброты. Тщетно. Его взгляд исполнен хитрости, притворства и равнодушия. Илай, которого я знала раньше, никогда на меня так не смотрел.
Я сама на замечаю, как даю ему пощечину. Это происходит без моего участия: словно в меня вселяется инопланетное существо и начинает принимать решения за меня.
– Какого черта, Сара? – негодует Илай.
Он дотрагивается до покрасневшей щеки. Наверное, он в шоке. За десять лет брака я ни разу не подняла на него руку. Как и он на меня. Но сейчас во мне слишком много злости, и я больше больше не могу перерабатывать ее в доброжелательность и отстраненность.
Ярость внутри меня постепенно превращается в огромное неконтролируемое существо, и я понимаю, что если сейчас не выпущу его наружу, в моей душе больше никогда не наступит весна, а мое сердце навеки останется во власти темных туч, похожих на пригоревшие шоколадные маффины.
Я медленно встаю из-за стола, пристально смотря в глаза Илаю. По его лицу пробегает тень страха – видимо, мой взгляд выражает вселенскую ненависть, и он боится, что я могу обрушить ее на него.
– Илай! – кричу я на все кафе и чувствую, как люди, мирно сидящие за столиками и потягивающие кофе, с опаской поворачиваются в нашу сторону. – Ты – законченный эгоист! – продолжаю я, и мои возгласы разносятся по всему Флоксвиллу, нарушая покой моего любимого города. Они звучат в унисон страшному ветру и раскатам грома, которые раздаются в самых недрах моего сердца,