Электророман Андрея Платонова. Опыт реконструкции. Константин Каминский

возобновляемых источников энергии. Сжигание древесины, угля, торфа и нефти для получения электричества Платонов называет «варварством» и сравнивает с переносом воды в решете111. Децентрализованная сельскохозяйственная электрификация кажется Платонову более приспособленной для использования регенеративных источников энергии, потому что в деревенском хозяйстве уже имеются навыки для использования возобновляемой энергии в ветряных и водяных мельницах; для получения электричества нужно лишь расширить имеющиеся сооружения, снабдить их динамо-машинами и аккумуляторами, чтобы преобразовать в водяные и ветряные электростанции и производить дешевый электрический ток для локального использования112. Платонов требовал от научных организаций и управляющих комитетов разработать единую технологию для маломощных крестьянских электростанций, чтобы не пришлось каждой деревне изобретать электростанцию ab ovo. В конце концов, считал Платонов, существуют сопоставимые электростанции в Америке, из чего и следовало требование: «Мы должны перегнать Америку»113. Это неожиданное внешнеполитическое требование примыкает к внутреннеполитическому требованию объяснить и доказать «ученым» преимущества энергии ветра.

      Нет богаче и доступнее в мире энергии, чем атмосфера. Надо нам это понять. И не только понять, но и доказать. И тут народ опередит науку и покажет «ученым», что надо им делать, как показал он стихийной электрификацией, где выход из разрухи, как отпереть дверь в страну счастья114.

      Этим заключением научная утопия электрификации (Золотой век) побеждается народной утопией электрификации (страна счастья). Известно, что народные утопические представления в России традиционно мыслились в пространстве, в «здесь и сейчас» – как «страна счастья», «рай на земле», «Новый Иерусалим» или мифический град Китеж староверов115.

      Электрификация как экономическая программа ускоренной модернизации индустрии оказывается гарантом Золотого века Пролетарской поэзии, то есть социалистического самоутверждения. Золотой век в статьях Платонова был описан и рассчитан как реализуемый в ближайшем будущем, работая как бы против утопической компоненты представлений о будущем искуплении. В силу принципиальной и быстрой реализуемости плана электрификации Золотой век больше не был утопией, а был «царством сознания», которое предстояло возвести в конкретном географическом пространстве, переплетающемся с народными эскапистскими представлениями об искуплении, которое будет достигнуто в «стране блаженства» или «тысячелетнем царстве».

      Эволюцию платоновской модели утопии электрификации с января по май 1921 года можно отобразить в виде следующей модели:

      Эта модель опирается на процесс эволюции утопии как литературного жанра, представленный в свете социально-исторического