И здесь повезло. Неделя в окопах в обнимку с лопатой и ломом и вот подарок – настоящая банька. Стас бань не видел, в их деревеньке принято было мыться в печи, а летом в пруду и речушке полоскались. А здесь настоящая хуторская семейная банька. Старшина где-то и веники раздобыл. Правда, когда они с Петровичем да ещё два бойца залегли на полок, те веники были уже просто метлой. Но ничего, и этими прутьями они отхлестали друг друга по первое число. Не меньше часа длилось удовольствие. И лишь стук в дверь да шум желающих помыться, выдавил бойцов из парилки. В тамбуре распаренные, белые с красными полосами от веника тела ожидало свежее бельё. Не белоснежное, но отлично отстиранное и даже глаженое.
Тихонов распоряжался в предбаннике. По его раскрасневшемуся лицу было видно – кроме пара, его организм принял и спиртное. Ну что же, задачу помыть людей он успешно выполнил, ротного попарил, замполита, все взвода прошли, последние домываются. Это ли не повод на грудь принять. Старшина сегодня ещё и чудо-чай организовал. Одному Господу известно, где он раздобыл настоящую заварку, но чай действительно был первого класса.
Кузьмин с Поповичем, получив по кружке, причмокивая, охая и ахая, с сахарком вприкуску пили этот чудо-напиток. Присоединились к ним и два бойца, с которыми сидели в парилке. Разговорились. По говору Стас узнал в одном из солдат земляка.
– Белорус?
Боец живо откликнулся.
– Да! Нарочанский[3] я.
Станислав обрадовался.
– Да ты что, а я из Бедунок. Это же в восьми километрах от нас. Как звать?
– Горбовский я. Пётр.
– Уж не Богуслава ли Васильевича родня?
Горбовский привстал от неожиданности.
– Сын его.
Земляки обнялись. Надо же, вдали от родных мест Станислав встретил родного человека, и не просто земляка, родню. Дело в том, что Богуслав Горбовский приходился троюродным дядькой Стасу. До войны Поповичи не раз бывали в деревне Кобыльники, где жили Горбовские, и, вполне возможно, вихрастые мальчишки вместе гоняли по двору пана Богуслава. Пётр так же служит в роте ПТР, прибыл с командой три дня назад, назначен в третий взвод. Радости парней не было границ. Они знали – встречаться будут редко, расчёты ПТР, как правило, придаются на усиление подразделений разных участков боевых действий, но само понимание того, что рядом есть родной человек, бодрило.
Тот день, первого октября 1944 года, был их день. Парни наговорились вдоволь. Пётр получил уже три письма. Читали их вместе и вновь перечитывали. Вспоминали родные места, родителей. Делились и сокровенным. Петро невесту оставил, обещала ждать, просила живым вернуться. И у Стаса была дзеўчына[4], звали Алеся. Встречались в годы войны редко, родители отправили девушку в Вильно, в большом городе легче и безопаснее жить. Переписывались. Мечтали встретиться после войны. Но не состоялось то свидание. В конце июля Стаса призвали в армию, а Алеся была в Вильно.
Расстались земляки