– Знаешь, мы уже похожи на солдат… – шепнул он Масленникову, осматривая себя и окружающих, – Другое дело в строю, с оружием, а не лопатами, с кое-какой дисциплиной чем-то напоминаем военнослужащих, а не напуганных тупых овец, как в начале. По команде сержанта-пастуха беги туда, потом беги сюда, стой, сиди, ползи – всё какие-то глупости и непонятно зачем. А это уже похоже на что-нибудь.
– Да, сейчас немного лучше, чем в начале, но ты не спеши, нам ещё чего-то серьёзно не хватает, сноровки ли, привычки… Посмотри, здесь большинство из них думает только о том, как бы поскорее отстреляться и завалиться на боковую.
– Я и сам не против хорошенько выспаться, если честно. Но стрельба ведь тоже интересна!
– Тебе – да, а вот Башмаку какому-нибудь, или Буравцову ничего не нужно, – сказал Масленников и на несколько секунд задумался. -Ума не приложу, чего они попёрлись служить и чем будут целый год заниматься?
– Так ты спроси их! – смеялся Родионов, – Эти двое, конечно, отдельная история. Что ещё произойдёт с нами по их вине?
– О, ещё много всего произойдёт и с ними, и с нами! Они оба окончательно безнадёжны, и зря ты возишься с Башмаком. Это грустно, конечно, но ему не помочь. Даже ты со всеми своими способностями и талантами не сделаешь из него человека.
– Ну, мы увидим. Пока это не слишком хлопотно, так что я пытаюсь.
Родионов призадумался. Он это слышал не в первый раз, и то была его личная забота. Когда-то в самом начале службы так случилось, что некоторое время он провёл бок о бок с Башмаковым и, ещё ничего не зная о предстоящих трудностях, сдружился с ним. Какое-то необъяснимое чувство долга вскоре возникло у Родионова по отношению к своему неряшливому и бестолковому младшему товарищу, и тогда он, ведомый исключительно благородными намерениями, стал всячески помогать Башмакову и присматривать за ним. Проявлялось то по-разному: то Родионов помогал советом, намёком, то физически на маршах, то обучал того некоторым аспектам военной науки. В конце концов Родионов просто пытался присматривать за внешним видом Башмака, потому как чаще всего это становилось поводом для наказания всего взвода. Однако подобные дела требовали усердия, времени и, самое главное, терпения, которого так мало может быть в энергичном молодом человеке. Всё более Родионов, спустя дни и недели не видя никакого результата приложенных значительных усилий, склонялся к тому, чтобы бросить начатое.
– Я и сам обо всём догадываюсь, – уныло говорил Михаил. – Устал я его тянуть,