До сих пор ее лица, губ касался только Никита. Она хорошо помнила охватывавший ее тогда, сжимавший горло восторг, пьянящую волну, опрокидывавшую, сбивавшую с ног. И вместе с тем всколыхнулась память о боли, почти физической, невыносимой, вспарывавшей внутренности, выдергивавшей наружу душу. И все ее тело напряглось, скованное паническим ужасом, страхом перед раз уже испытанной болью. И в голове застучало: беги, спасайся, делай все, что угодно, только бы не переживать этот кошмар снова.
И Лика, почти не соображая, что делает, движимая инстинктом самосохранения, резко вырвалась, судорожно всхлипывая, с силой оттолкнула Андрея, отшатнулась в сторону и принялась лихорадочно тереть ладонью губы. Он медленно, как-то криво усмехнулся и поднялся на ноги.
– Прости, прости, ради бога, я… – смешалась Лика.
Сжала руками голову, спрятала лицо в ладонях, пытаясь подобрать слова, чтобы объяснить Андрею эту ее паническую реакцию, попросить не портить ничего, оставить, как есть. Почувствовала, как плеча касается ладонь, со страхом подняла глаза. Он улыбался, как обычно, открыто и чуть насмешливо.
– Виноват, больная, издержки профессии. Говорят, врачи – самый аморальный народ.
Горло неожиданно сжалось, едкая обида защипала веки. Для него это, значит, обычное дело, перепутал ее с одной из своих санитарок и медсестричек. А она-то распереживалась, испугалась, что в ее жизнь снова ворвется что-то неуправляемое.
Лика заставила себя лукаво усмехнуться:
– Понимаю, профессиональная деформация. Но хотя бы дома-то держите себя в руках, дорогой эскулап.
– Впредь обязуюсь, – бодро отрапортовал Андрей, направляясь к выходу. Бросил ей, не оборачиваясь: – Чаю свежего заварить тебе?
– Не надо, – помотала головой Лика.
И, еле дождавшись, пока он выйдет, ничком повалилась на кровать, спрятала лицо в подушку, до крови закусив губы.
10
На четвертом курсе специальность «основы журналистики» преподавал Меркович Владимир Эдуардович, опытный военный журналист, не раз побывавший в зоне вооруженных конфликтов. Лике этот сорокапятилетний мужчина, смуглый, поджарый, двигавшийся между рядами парт с ленивой грацией крупного опасного хищника, казался воплощением профессии, которой она обучалась. Цепкий, тигриный взгляд темных глаз с восточным разрезом, жесткие черные с проседью волосы, широкие плечи. В каждом движении, в каждой позе, с виду – спокойной, расслабленной, чувствуется мгновенная готовность к прыжку. И Лике, глядя на него, хотелось победить в себе все слабое, болезненное, женственное, зависимое, стать цепкой и хваткой, спокойной и собранной, невозмутимой, чтобы ничто на свете не могло выбить ее из колеи, и в то же время быть способной на внезапную яростную атаку.
– Когда разговариваете с вооруженными повстанцами, – чуть растягивая слова, объяснял на занятиях Меркович, –