Наши имена написаны на доске в алфавитном порядке. Вдоль одной из стен через трехфутовые интервалы висят выцветшие черные боксерские груши.
Мы выстраиваемся за ними, и Четыре встает посередине, у всех на виду.
– Как я уже говорил утром, – произносит Четыре, – далее вам предстоит освоить борьбу. Цель – научить вас действовать, научить ваше тело отвечать на опасности и угрозы, а это потребуется, если вы намерены жить в Лихости.
Совершенно не представляю себе жизни в Лихости. Единственное, о чем я могу думать, – как пройти инициацию.
– Сегодня мы разучим технику, а завтра вы начнете сражаться друг с другом, – говорит Четыре. – Поэтому советую быть внимательными. Кто не будет ловить на лету, должен готовиться к синякам.
Четыре называет несколько разных ударов, демонстрируя их сначала в воздухе, затем с боксерской грушей.
Я успеваю за остальными. Как и в случае с пистолетом, мне нужно несколько попыток, чтобы разобраться, как правильно держаться и двигаться. Удары даются сложнее, хотя Четыре учит нас только основам. Груша обжигает руки и ноги, отчего кожа становится красной, но, как бы я ни старалась, мне не удается толком сдвинуть ее с места. Вокруг беспрестанно слышатся звуки ударов о плотную ткань.
Четыре расхаживает по толпе неофитов, наблюдая, как мы повторяем движения снова и снова. Когда он останавливается передо мной, у меня скручивает внутренности, как будто их помешивают вилкой. Он смотрит на меня, меряет взглядом с головы до пят, нигде не задерживаясь, – практичным, изучающим взглядом.
– У тебя мало мышц, – говорит он, – а значит, лучше использовать колени и локти. В них можно вложить больше силы.
Внезапно он прижимает руку к моему животу. Его пальцы такие длинные, что ладонь касается обеих сторон грудной клетки. Мое сердце бьется так сильно, что грудь болит, и я смотрю на него широко распахнутыми глазами.
– Не забывай держать живот напряженным, – тихо произносит он.
Четыре убирает руку и идет дальше. Я чувствую давление его ладони даже после того, как он уходит. Странно, но мне приходится остановиться и перевести дыхание, прежде чем продолжить тренировку.
Когда Четыре отпускает нас на ужин, Кристина толкает меня локтем.
– Удивительно, что он не разорвал тебя пополам, – говорит она и морщит нос. – Он пугает меня до полусмерти. Этот его тихий голос…
– Угу. Он…
Я оборачиваюсь через плечо. Четыре спокоен и поразительно сдержан. Но я не боялась, что он причинит мне боль.
– …и вправду пугает, – наконец говорю я.
Ал, который шел перед нами, оборачивается у Ямы и заявляет:
– Я хочу сделать татуировку.
– Какую именно? – спрашивает Уилл из-за спины.
– Не знаю, –