Что ты мне сегодня дашь?…
«Трудно представить мне…»
Трудно представить мне
Реку без берегов,
Хоть у меня в стране
Нет ни друзей, ни врагов.
Рифмы диктуют стих,
Как кирпичи – дом.
Только что проку в них,
Если тоска кругом.
Хилый скелетный сад
Встал за моим окном;
Корни в снегу скрипят —
Движут деревья в дом.
Я бы впустить их рад —
Это не бог весть труд,
Только мне жаль ребят —
В доме они умрут.
Однообразный снег
Сеется в сито дня.
То, что забавит всех,
Не веселит меня.
Там – живут смеясь.
Здесь – живут свежо.
Откуда же ты взялась,
Грусть, что впилась ножом?
«Просыпаюсь ночью, слышу вдруг, как липы…»
Просыпаюсь ночью, слышу вдруг, как липы
Издают негромко жалостные всхлипы;
Выхожу из дома, направляюсь к лесу,
Где в ночную темень жутко даже бесу;
Подхожу к древесной непроглядной чаще,
А в груди-то сердце стало биться чаще,
Но, осилив страха ледяную стужу,
Я иду на всхлипы, режущие душу;
Нахожу красавиц – лип стройновысоких
Меж дерев молчащих, низких и широких;
Спрашиваю: «Липы, что случилось с вами?», —
А они в ответ мне: «Злобными ветрами
Клён погублен милый, клён прекраснолистный…
О, жестокий жребий! жребий ненавистный!».
Приглядевшись, вижу, вдоль тропинки торной
Клён лежит, высоко запрокинув корни…
«Я тебя не любил ни в апреле, ни в мае, ни после…»
Я тебя не любил ни в апреле, ни в мае, ни после;
Я тебе не писал никогда зарифмованных строк.
Я пытался попасть из заснеженной памяти в осень
И наткнулся на твой столь приветливый, тихий порог.
В ту весну я остался один по неведомой, тайной причине,
Бесприютным бродил по бульварам ташкентской степи,
Предаваясь своей беспросветно напрасной кручине,
И набрёл на порог твой – ты сказала мне: «Переступи!».
И вошёл я к тебе, и мы долго любви предавались;
Никогда я такой, всеобъемлющей, страстью не жил;
И мы дико, почти сумасшедше в постели смеялись,
А на улице где-то пёс бездомный от голода выл.
И до самой зимы я твоё одиночество нянчил,
Ты ж держала меня, не давая сорваться в обрыв,
И мерещилось мне, у судьбы подаянье я клянчил…
А вокруг всё горели, горели костры и костры.
Но, проснувшись однажды в январскую снежную заметь
И тебя проводив неизвестно куда до ворот,
Я к столу пригласил мою бедную добрую память,
Чтобы вновь испытать тот весенний переворот;
И как будто во смерть пронеслись моей жизни мгновенья,
И увидел я всё, отчего онемел мой язык!
Если сможешь, забудь… Но отныне свои вдохновенья
Я