– Эй, – толкаю я локтем Витю, – сколько до конца? – И киваю в сторону преподавателя.
– До ее конца? – усмехается Витя. – Думаю, недолго.
– Ты меня понял, – отвечаю я с кислой улыбкой.
– Прошло только десять минут, – Витя показывает мне часы на телефоне.
– Что?! – переспрашиваю я довольно громко, не поверив своим глазам, и Бабушка – так у нас зовется пожилая преподавательница – повторяет что-то про энергоснабжение какой-то аппаратуры.
Так заканчивается вторая неделя моей учебы на третьем курсе колледжа. Долго же она тянулась, даже слишком. Иногда мне кажется, что некоторые учителя обладают способностью останавливать время.
Но звонок все же прозвенел; пора домой. Путь неблизкий: сначала метро, до которого нужно идти пешком не один километр, потом автобус, и его приходится ждать иногда по часу. Эта долгая дорога приводит меня в небольшой город, в котором я живу.
Я простой парень без интересов и, можно сказать, без друзей: кроме Вити, диалог мало с кем складывается. С общением у меня проблемы. Если вокруг больше трех человек одновременно, я – наверно, от волнения – могу путать буквы в словах или слова в предложениях, хотя в голове они звучат складно.
Про девушек и говорить не хочется. В свои семнадцать я даже за руку ни одну из них не держал, а разговоры если и вел, то только вроде: «Что нам задали сегодня?» Но вообще-то, когда не плачу по ночам, на жизнь не жалуюсь. К тому же теперь выходит много качественных сериалов, да и PlayStation поддерживает в трудные минуты.
Отец у меня иностранец, но, когда в его страну послали немного демократии, осколком ему разорвало живот и он так и не узнал о великих ценностях, нагрянувших в его родной дом. Это случилось, когда мне исполнилось три года: он всего на неделю полетел проведать свою маму. И у меня на данный момент осталась только моя мама.
Нам хорошо и вдвоем: пицца по выходным, суши по праздникам. А в остальные дни мне приходится копить на курицу в лаваше, но зато раз в две недели я навещаю дружелюбного повара, владельца закусочной, в которой она продается.
Ударившись головой о край дверного проема, я вышел из вагона метро. До автобуса идти всего несколько минут, но это не спасло меня от проливного дождя, а в отсутствие, и вполне предсказуемое, автобуса я вообще рисковал отправиться на больничный. Зонта у меня никогда не было, также как перчаток зимой и солнцезащитных очков летом.
Я всегда смотрю на лица прохожих, поэтому и на остановке оглядел своих будущих попутчиков. Три бабушки, обсуждающие политику. Мне всегда был интересен этот феномен: в любое время дня, в любой день недели как минимум половина пассажиров – пенсионеры. Куда можно ездить каждый день? Я уже думаю, что на пенсии и сам буду просыпаться в пять утра, идти на первый автобус и весь день кататься, периодически меняя направление и не забывая одергивать водителя и всех, кто проходит мимо. Хотя, конечно, это занятие – главным образом для бабушек.
Еще на остановке два парня примерно моего возраста. Они стоят рядом, но при этом смотрят в свои телефоны.
За ними – семь человек средних лет, они и не знакомы друг с другом, и их рабочий день подошел к концу…
Автобус подъехал. На этот раз его почти не пришлось ждать.
Мое любимое место – одиночное сиденье в самом хвосте. Справа окно, слева стена, за которой, судя по всему, прячется двигатель.
Пока мы стояли, зашло еще человек пять, их я уже не разглядывал.
Капли дождя стекают по грязному стеклу.
Одна из бабушек стала кричать водителю, что пора ехать, что эта сволочь неблагодарная, которая приехала в ее великую страну (хотя водитель явно местный), неуважительно относится к пожилым людям. Дед и еще две бабушки ее поддержали, но сразу несколько человек попросили старшее поколение сидеть молча. С моего места мне почти никого не было видно – и, наверно, к лучшему.
Автобус наконец тронулся, но тут же резко остановился, и в среднюю дверь запыхаясь влетела она. Синие кроссовки, узкие черные джинсы, кожаная куртка нараспашку, а под ней – рубашка в клетку. Светлые волосы до плеч прижаты синими наушниками, за спиной болтается рюкзак, черный с розовым. Она бросила быстрый взгляд вдоль салона, отыскивая место получше, и пошла в мою сторону.
Я смотрел на нее, то и дело поглядывая в окно, чтобы никто не думал, чего это я на нее уставился.
Когда девушка двинулась в конец автобуса, у меня едва не перехватило дыхание. Такое со мной случается нечасто, но, по причинам, изложенным выше, именно это сейчас и произошло. Я заерзал на сиденье, изо всех сил стараясь сделать вид, что даже внимания на нее не обратил.
И вот она идет прямо на меня, ни разу не взглянув в мою сторону, и, что самое ужасное, – а может быть, прекрасное, – садится напротив. Нас разделяет