Внизу его уже ждал завтрак, но не такой как обычно едят голландцы или немцы. Никаких бутербродов, кофе или шоколадной пасты. На столе уже медленно стыла молочная рисовая каша, тонкие блины с ажурными краями, малиновый чай и вазочка с медом. Яков очень смутно припоминал, что в детском саду в Красноярске на завтрак тоже подавали молочную кашу. Правда, она была всегда не сладкая. Анна стояла в горошковом переднике и хлопотала у раковины.
– Проходи. Лола сказала, что сейчас спустится. Как спалось? – спросила она, не оборачиваясь.
– Вы наверное пошутили?
Яков устало рухнул за накрытый стол.
– А я ведь тебя предупреждала. – игриво промолвила Анна.
– Правда, вы это сделали слишком поздно. Можно мне кофе?
– Да, конечно.
Пока Анна варила кофе, взгляд Якова привлек цветочный горшок с пестролистными фиалками, украшающие середину стола. Еще вчера на этом месте красовались голландские фиалки насыщенно пурпурные с темно-желтой середкой. А теперь сердце стола декорировали волнистые цветы нежно-персикового оттенка с лимонными лампасами. В памяти Якова снова всплыло короткое четверостишие, набросанное Лолой меньше чем за десять секунд;
«Растущие в тени чужих высот,
Не претендуя на почет и славу,
Безудержно чудесные по нраву —
От гордости и чванства антидот.»
Такими словами описала Лола фиалки, когда однажды в переписке Яков спросил какие цветы она предпочитает. Несмотря на свою скупость в словах и внешнее бездушие Яков очень любил стихи. И несмотря на всю страсть к точным наукам, он ни от кого ни скрывал, что на досуге сочиняет самые незатейливые четверостишия на неопределенные темы. И хотя учился он на физика, а работал менеджером и инструктором в родительском фитнес-клубе, он не погнушался открыть форум юных поэтов, где Лола и привлекла по-новому его внимание, выложив ответное стихотворение на его циничные рассуждения о надежде. Яков снова и снова возвращался к той минуте, когда между его ребер впервые раздалось недвусмысленное покалывание. Что-то подобное происходит когда онемевшая стопа, лишенная свободного кровотока, начинает медленно возвращать былую чувствительность. Эти покалывания снова побежали по межреберьям, едва он увидел чувственно распускавшиеся новому