Крайний караул. Дмитрий Ильин

повернув голову в сторону продола вагона.

      – Первую на прием! – громко проговорил Иван, обращаясь к своему караулу.

      – Готова первая! – огласил часовой в кунге автозака, и громко щелкнул затвором камеры.

      – Сдаем! – спустя несколько секунд, скомандовал Андрей.

      – Перррвый! – громко и нараспев проговорил Жан из глубины освещенного вагона. Это означало, что осужденный вышел из камеры и прошел мимо второго помощника открывающего камеру. Старый, крашеный и перекрашенный уже несколько раз вагон, раскачивался на пружинах от шагов двигающегося человека, механизм подвески начал негромко поскрипывать.

      – Первый, – проговорил помощник в тамбуре, когда небритый, угрюмый мужчина с огромными баулами, с трудом протиснулся в узкий проход тамбура. Остановившись на секунду у открытой двери, осужденный поставил свою ношу. Взяв одну из своих дорожных сумок, он, перебросил ее через пространство между транспортом. Через мгновение и вторая полетела вслед первой. Аккуратно перешагивая с порога вагона в тамбур автозака, он быстро крутанул головой вправо, и так же быстро влево. Складывалось впечатление, что заключенный выхватывает, запоминает куски желанной свободы, которой лишен уже давно. Глядя на освещенный перрон, что бы потом, в тишине, вспомнить то, что видел, представляя себя в дремотной атмосфере ночного вокзала.

      Как только он скрылся за стеной камеры автозака, часовой громко огласил:

      – Первый!

      – Второй! – громко произнес помощник в проходе вагонзака, и все повторилось снова.

      – Второй! – отозвался часовой в автомобиле, и громко хлопнул запором камеры.

      – Третий..