Но батюшка не только упал, он еще и ногу умудрился подвернуть. Подняться без посторонней помощи ему удалось, а вот дальше бежать он уже не смог, впрочем, и просто идти ему тоже никак не удавалось.
Тут же появилась прилучившаяся именно в это время на данном месте баба Фрося, которая, мелко-мелко крестя полулежащего на ступеньках священника, затараторила:
– Лом, лом, выйди вон изо всех жил и полужил, изо всех пальчиков и суставчиков. Лом колючий, лом могучий и стрелючий, и денной, и полуденной, и ночной, и полуночной, часовой, глазной и куриный, и лом серединный. Ступай, лом, в чистое поле, в синее море, в темный лес под гнилую колоду. Не я хожу, не я помогаю, ходит Мать Божья Пресвятая Богородица…
До отца Стефана дошло, чем его потчуют, и, вспомнив семинарские годы, он рявкнул:
– Изыди!
Ефросинья сгинула с глаз настоятельских, как будто ее и не было, лишь слышались ее причитания и сетования.
Сергей Иванович оказался более практичным и рассудительным:
– Вам, отче, к нашему костоправу надо. Он тут рядом живет…
– Я лучше в больницу, – кривясь от боли, выдавил из себя отец Стефан. – А то и там мне начнут «как на море-океяне бесы кости собирали».
– Нет, батюшка, – уверил Сергей Иванович, – наш костоправ читать ничего не будет, а вот ногу на место поставит. Да и больница далеко…
Настоятель по причине полного отсутствия возможности двигаться согласился. Сергей Иванович тут же подогнал свою, купленную во времена советские, «копейку», усадил в нее вздыхающего батюшку, а затем спросил:
– Бутылку в лавке возьмем или благословите церковного из кладовой принести?
– Какую бутылку? – не понял отец Стефан.
– А рассчитываться с костоправом вы чем будете, отче? – удивился Сергей Иванович.
Настоятель благословил взять «церковного».
Василий, с утра вставив диски на пояснице очередного, «из городу» приехавшего клиента, пребывал в настроении отдохновительном и философском. Это значит, что сидел он на скамейке в обществе соседа в собственном палисаднике, дымил «Примой» и рассуждал на околомедицинские и философские темы.
Сосед внимательно слушал. Да ему больше ничего и не оставалось, так как еще сто грамм из васильевского гонорара за лечение горожанина он мог получить только при условии полного консенсуса с мыслями и идеями костоправа.
Тут и подкатил видавший виды жигуленок Сергея Ивановича.
– Вот видишь, сосед, – прервав философские изыски, сказал Василий, – мне сам Бог помогает. Ко мне служителя Своего направил… Ты пойди, соседушка, помоги попу дошкандыбать до хаты, вишь, на нем лица нет, и в юбке своей он путается.
Пока