Пожав плечами, Лидия подчинилась. Номер действительно оказался смежным с соседним. И даже кровать мне предоставили двуспальную!
– Мне уже все равно, – устало прокомментировала я и, раздеваясь на ходу, отправилась в душевую.
Зато Джастин развел бурную деятельность по переубеждению домомучительницы, и, когда я вернулась, одетая лишь в банное полотенце, меня оставили одну. Вот оно, счастье!
Расчесав непослушные волосы, я забралась на очень мягкую постель, толщина матраса которой, если поставить его на пол, достигла бы моего бедра, села поудобнее и достала из кармана брюк мини-переговорник. Плоская коробочка скользнула по шелковому покрывалу, и я набрала до боли знакомый номер.
Гудок, удар сердца, еще гудок… Киану был старомоден, и даже позывные его СиАпа стилизованы под гудок старинных телефонов. А я все жду, замирая, а я все надеюсь. Хочется просто услышать его голос, пусть раздраженный и злой, но… услышать. И когда надежда уже почти умерла, его трехмерное изображение вспыхнуло синим – он ответил.
– Привет, – робко произнесла я.
– Я просил не связываться со мной больше!
– Прости, – вот только как объяснить, что мне видеть тебя необходимо, почти так же, как и дышать.
– Я не хочу видеть тебя, не хочу слышать, меня тошнит от одного твоего имени!
– Я его поменяла… – Мне каждый раз больно это слышать, но проходит время, и я снова набираю его номер. – Прости, Киану.
И, вытирая слезы, я смотрю на мужчину, который был и остается всем для меня. Он увидел мои мокрые глаза и на мгновение смягчился. В тот момент я еще не знала, что следующие его слова станут для меня приговором:
– Я женюсь, Ариадна.
И что-то внутри умирает. Больно и мучительно. Обрывается, чтобы уже никогда не воскреснуть. В первый раз, когда он был увлечен той высокородной, хоть не стоял вопрос о женитьбе, а сейчас… А он продолжает, даже не подозревая, что рвет мое сердце каждым словом:
– Ты ее знаешь, Сара Лаверти, вы учились в одном классе… кажется.
Да, я ее помню! Как же больно… я так надеялась, что он простит, что мы будем вместе… я как дура надеялась до последнего, а…
– За что ты так со мной? – тихо спросила я, уже не сдерживая слезы. – Я люблю тебя, Киану, я всегда любила и все еще люблю, я…
– Любишь? – впервые за эти годы он улыбнулся мне. – Любишь, значит. Вот и страдай! Не спи ночами и думай о том, что я обнимаю другую! И знаешь, можешь и дальше звонить, приятно видеть тебя такой – раздавленной и униженной!
А я повторила уже не имеющий значения вопрос:
– За что, Киану, за что?
Ответ последовал незамедлительно:
– За твою любовь к высокородным, стерва! Надеюсь, кто-нибудь из этих мутантов в приступе ярости оторвет твою некогда очень симпатичную голову! Я пришлю тебе снимки с нашей свадьбы и с нашей брачной ночи, чтобы ты помнила, кого потеряла!
Я окаменела. Даже слов не осталось. И боли не осталось! И вины перед человеком, которого я так неистово любила, тоже не осталось.
–