Мудрый и великодушный был человек – Марк Валерий Мессала Корвин, знаменитый полководец, оратор и милостью Августа префект Рима.
На том дело и завершилось. Мессала и Кальпурния случившееся долгое время держали в секрете… Мессалин разнюхал и стал клеветать на Пелигна лишь несколько лет спустя… Мотылек же скоро вообще перестал обращать внимание на Кальпурнию и принялся гоняться за новыми призраками, так что жена Мессалы чуть ли не обиделась на своего юного поклонника: дескать, только что боготворил, а ныне даже не смотрит.
Вардий сел в кресло, масленым взглядом ощупал мое лицо и спросил:
– Я, наверное, утомил тебя?
И не успел я ответить, как Вардий властно воскликнул:
– Теперь еще о Тибулле! И всё, всё, будем заканчивать! Однако сперва о Тибулле!
XII. Переведя дух после этих внезапных и резких выкриков, Гней Эдий изобразил на пухлом своем лице капризную мину и стал будто жаловаться:
– У дедов и прадедов наших почти все время уходило на военные походы, на возделывание полей и на управление делами общины – три занятия, которые только и считались достойными римлянина. Но при Юлии Цезаре войну стали вести профессиональные солдаты, поля обрабатывали пленные рабы, а то, что греки называют политикой, превратилось в борьбу за власть, в которой выигрывали лишь единицы… Образовался досуг. Этот досуг надо было чем-то заполнить.
Чем? Чернь издавна убивала время праздниками, зрелищами и пьяным разгулом. Всадники и сенаторы, освобожденные от хозяйства, избавленные от войн и выставленные вон из политики, поначалу последовали примеру низких плебеев. Но скоро опомнились и решили: так не годится, мы все-таки сенаторы и всадники, а не сволочь последняя.
За помощью обратились к Теренцию и Плавту, к Катуллу и Кальву. И те, уже умершие, им посоветовали своими сочинениями: гуляйте и пейте, но не на площадях и не на улицах, а у себя дома, в кругу друзей, под музыку и танцы; любите женщин, но не на Марсовом поле под кустом, а в спальнях, окуренных и надушенных благовониями и усыпанных цветами; не жадничайте и не скрытничайте в своих любовных утехах; о достижениях своих, словно с ростры, вещая в пирах и попойках, вместе с друзьями празднуя любовные триумфы, досадуя на размолвки и оплакивая поражения. Безделье ваше сделайте достойным бездельем. Любовь из досуга превратите в дело. Головы свои увенчайте розами и лилиями, а души украсьте тем, что Цицерон называет столичностью – учтивостью, изяществом,