Один час на обед. Закари Шо

максимум фруктов. Какой-то пакет. Что в нем было, герой решил не проверять, он существует тут далеко не первый день, и еще переживет многих соседей. Дверца холодильника обычно предназначалась для местных маргиналов, полупродуктов или совсем уж напитков. Это и бессмертный обитатель – банка горчицы в квартире, где горчицу никто не ест. Рядом жили еще кетчуп с майонезом, откуда-то табаско. Да и еще куча всего, что отдельно от себя не принесет никакой пользы. Алкоголя в холодильнике не было. Больше всего раздражали возможные лекарства в помятых отечественных тюбиках на верхней полке дверцы. Хотелось бы, чтобы этого тут не было, но смирение приходит очень быстро с вопросом – а где этому еще быть? Холодильник превосходно справляется с продлением жизни нам так необходимого, с даром бессмертия нам совершенно ненужного и с созданием мерзлой пустоты между всем этим.

      И все же он ничего не нашел. Пора было смириться и захлопнуть дверцу. Отчаянно упав на табуретку, стоящую между холодильником и миниатюрным столом, наш герой почувствовал себя оставленным. Такое происходило и ранее, когда он являлся на обед домой, а дома обед его не ждал, но это всегда объяснялось серьезными нестандартными обстоятельствами. Роды, болезни, скандалы. Ах да, скандалы, ссоры. Вот вполне возможная причина. Но настоящих ссор не было уже очень давно, а пустые ссоры рождают только притворное молчание и откровенное ворчание. Да и откуда им взяться, когда люди по-настоящему не говорят друг с другом. Общение с близкими перешло в шаблонный набор хорошо отрепетированных ситуаций, каждый знает свою роль и с ней смирился. Играет ее. И если повезет – наслаждается. А если нет, то нужно идти против режиссера, именующего себя судьбой, и надеяться, что ты не только знаешь, чего хочешь, но и сможешь, получив это, не разочароваться в решении. Наш герой давно страшился даже мыслей о возможных переменах, потому гнал все это прочь. Но из ситуации выходить нужно. Сейчас время играет против него.