– Отвадить ее надо. А то, глядишь, вещи начнут пропадать. Да и что хорошего может наш мальчик получить от беспризорной? Еще заведет в какую-нибудь дурную компанию! Хиба ж (разве) может быть путевым детдомовский подкидыш? – говорила прабабушка.
– Ну, вы, мама, не совсем правы, – донесся голос бабушки. – Может, ее родители на войне погибли?
– А родня где? Почему не взяли к себе?
– У нас после войны племянница Лена год прожила, так, помните, сколько намаялись с ней!? А если на всю жизнь?..
Сердце мое сжалось. Я же не ела их хлеб, понимала, что бедные. Подозревать меня в воровстве?! Я – и вдруг воровка!? Да еще у своего друга! Задыхаясь от обиды, помчалась, не разбирая дороги. Слезы застилали глаза. Они уже иссякли, а я все бежала и бежала. И вдруг врезалась во что-то мягкое. Незнакомая женщина сказала с сочувствием:
– Что с тобой? Чуть с ног не сшибла! Так и под машину угодить недолго.
Я тяжело дышала. Стучало в висках.
– Успокоилась немного? – я опять как бы издалека услышала участливый голос. – Вот и хорошо. Теперь иди.
Мне стало легче, и я медленно побрела в сторону детдома. Шла и думала: «В твой дом, Леша, я больше никогда не приду! Хороши твои приветливые родственники! Придуривались. А зачем? Не хотели обидеть? Мне такая забота не нужна! Захочешь, сам приходи к нам. Я не смогу смотреть в глаза твоим бабушкам. Когда вырасту, в моей семье будет все по честному, по-доброму, без криков и унижений».
Не заметила, как поднялась на свой этаж. В коридоре тишина. Значит, все ужинают. Зашла в комнату и увидела дежурную воспитательницу с моим «дневником» в руках. Она тоже не ожидала меня увидеть и растерялась, но строго спросила:
– Что это?
– Дневник. Пишу… – ответила я, заикаясь. – Пишу для своего друга из дошкольного детдома.
– Можно почитать?
– Нет.
– Знаешь адрес друга?
– Нет.
– Я заберу твои бумажки. Нельзя хлам под кроватью собирать!
– Тогда… порвите при мне, – сказала я еле слышно.
Шевельнулась тоскливая мысль: «Еще одно несчастье на мою голову. Ну и пусть…» Ждала приговора в полном отупении. Воспитательница молча положила листочки на стол и вышла из комнаты.
Долго не могла прийти в себя… «Она – Человек! Настоящий Человек…» – бормотала я сквозь слезы, уткнувшись в подушку.
ЧТО ОТВЕТИТЬ?
После уроков ко мне подошла Анна Ивановна и странным, неуверенным голосом предложила пойти к ней в гости. Я почувствовала: волнуется. Неужели боится, что откажу? А я согласилась с радостью. Шли по крутому спуску молча и медленно. «Почему меня позвала?» – в который раз спрашивала я себя.
Почти у самой реки стоял небольшой домик, окруженный садом. Мы вошли в коридор. Всюду длинные связки лука. Дальше небольшая, чистая комната. В ней стол, книжная полка, кровать, два стула, сундук. На выскобленном полу лоскутные