Ощутив за спиной привычный запах мужниного одеколона, Лида ощутила на правой груди горячую руку Сергея:
– Сережа, не балуй, рано еще, нельзя мне. Потерпи, милый, – Лида с улыбкой повернулась к Сергею и поцеловала мужа в раскрасневшуюся щеку.
– Лидочка, да я же … Все понимаю, люблю я тебя, вот так…, – вполголоса пробормотал Сергей.
– Я, это… картошечки пожарил, колбаски нарезал, салатик настругал, винца поставил – пойдем ужинать.
– Ну, пойдем, – молодая мама нагнулась над Петенькой, проверила подгузник – все было сухо, повернулась и пошла за мужем на кухню.
Свешников внутри младенца, нет, неправильно, душа Свешникова в это время была в смятении: что теперь делать, чего ждать, как поступать. Хотя, собственно, что он мог сделать в своем положении – ничего. Он не был хозяином положения и ему позарез нужен был контакт с Амритом, но был вечер субботы, а очередной «сеанс» связи мог состояться только завтра утром в период между четырьмя и пятью утра … по Москве – вдруг пришла ему мысль. А почему по Москве, т.е. московскому времени, Свешников не понял. Да и зачем ему это надо было понимать, если он никак не мог оценить временные рамки своего положения. Он мог только слышать, что говорят его родители… Родители?!! Как же так, Василий никак не мог свыкнуться с этим состоянием, ну не мог. Ведь в его представлении, с момента аварии до того, как он очнулся, прошло не более суток. Еще за день до того он сидел за рулем своего болида, участвовал в гонке, предвкушал встречу со Светкой и вот – на тебе, получите и распишитесь.
Ну, хорошо, он хотя бы осознает себя существующим, что не совсем уже плохо. А дальше то, что будет – ведь младенец вырастет, а куда денусь я,– думал Свешников, – исчезну?
А вот еще интересная ситуация – я вот нахожусь, (буду так называть свою душу одним местоимением – Я) в теле младенца. А могу ли я как то повлиять, будучи даже отсеченным от управления телом? Например, глаза открыть и закрыть, или там, покричать по-младенчески (хе-хе, вот это абсурд! Дожил! Хотя, нет… Не дожил, возродился (!) в другом теле.)
Хотя… Я же смог подмигнуть «своему папаньке» при выходе из роддома, когда он решил взглянуть на сыночка. Вот он удивился – в его глазах я увидел страх пополам с удивлением. Нет, не буду так больше проказничать, хотя… Чем черт не шутит, времени у меня много, надо же чем-то заняться.
В таких размышлениях Свешников провел незнамо сколько времени: на часы-то не посмотришь. И как только он дошел до воспоминаний о Светке – его опять охватила горечь и боль утраты, да настолько сильная, что слезы градом покатились по его младенческим красненьким щечкам, беззубый ротик разевался в младенческом крике. Он никак не мог