Ростерия 1. Александра Михайловна Шпатова

(действительно, нервами ничему уже не помочь, что будет, то будет), и девочка уже не так нуждалась в общении с другим человеком как в способе отвлечься. Она вообще была весьма недружелюбным и зажатым в общении подростком, тем более если собеседника едва знала в лицо, и теперь ей отчаянно хотелось как-нибудь избавиться от спутника, позвонить родителям, поговорить с ними обо всём, прийти домой… Мальчишка, похоже, чувствовал то же самое, но никак не мог придумать, как закончить диалог приличным образом, и они продолжали вдвоём плестись по коридору в сторону выхода в абсолютном безмолвии. На самом деле, чаще всего Маргарите нравилось гулять молча (потому что чаще всего гуляла она одна))), особенно с папой, так как тот тоже был не особенно словоохотлив и с такой же лёгкостью и удовольствием переносил тишину, но в данном случае всё было иначе. Пропасть между малознакомыми людьми не может заполниться иначе, кроме как словами, а в противном случае только разрастается, усугубляя взаимоотношения собеседников. Ник, вдруг вспомнив, что они совершенно забыли про личные вещи, оставленные на хранение сопровождающим их педагогам, покинул-таки девушку на некоторое время, отыскивая кабинет, в который были посажены на время экзамена все преподаватели. Вернулся парень, по-джентльменски неся в правой руке Риткин рюкзачок, очевидно, отданный ему учителем. Последняя коротко поблагодарила его и снова повернулась к дверям – она на финишной прямой! Девочка уже повернулась к Никите, собираясь с облегчением распрощаться.

      – Молодой чело… Молодой человек! – вдруг раздался чей-то голос сзади.

      Ник порыскал глазами по сторонам и, лишь убедившись, что он со своей барышней здесь единственный, кого можно было бы окликать, осторожно повернулся.

      – Да-да? – так же осторожно спросил юноша.

      – Нет, не вы. Позовите своего друга, пожалуйста.

      Первую секунду лицо парня представляло собой каменную маску. После чего его глаза едва не вылезли из черепа, ноздри раздулись, и мальчишка стремительно отвернулся от мужчины (голос однозначно был мужской), зажимая рот ладонью, дабы хоть немного заглушить хохот. Марго же, воспылав почти искренним праведным гневом, смешанным со смешливостью, оглянулась на, кажется, местного учителя и абсолютно спокойно и вежливо осведомилась:

      – Простите, что-то произошло?

      Ещё более забавным момент делало то, что у выпускницы был приятный, медовый и всё же низкий для женщины голос, но девушка даже с коротко стрижеными волосами оказалась весьма миловидной.

      – Ой, – пробормотал смущённый пожилой педагог, – я просто хотел сказать, что… Вот, вы обронили, из пиджака выпало… – и протянул ей небольшую сложенную бумажку. Ученица подошла к мужчине, забрала у него листочек, поблагодарила и с любопытством посмотрела на предмет, скорее всего, записку, в своих руках. Дело в том, что этим утром она одевалась впопыхах, и, разумеется, ей в голову не пришло даже посмотреть, чистой ли была форма, не то, что проверить на наличие посторонних предметов в карманах, и теперь Марго ни малейшего понятия не имела, что же здесь написано. У неё аж руки зачесались,