Мы не виделись с ним после первой встречи девять лет, хотя в минуты жутчайшей тоски и одиночества, периодически нападавшей на меня по ночам, я несколько раз приезжала к зданию, где он работал, в надежде хоть издали увидеть его слегка сутулую, чуть подавшуюся вперед фигуру. Но случай не представлялся, (так было угодно судьбе), и я, разрядившись и уже недовольная своим «молодежным» поступком, отправлялась домой, коря себя за потерю времени, которое могла бы уделить сыну.
И вдруг случай снова свел нас. Он помог моему сыну, продемонстрировав себя великолепным специалистом. Я на радостях в задушевной беседе поделилась с ним доброй о нем памятью на протяжении всех этих лет. Ему польстило мое откровение. Он стал иногда звонить мне. А как-то пришел ко мне на работу и начал жаловаться на трудности, на желание преклонить на чье-то доброе плечо усталую голову. А я, привыкшая по минутам рассчитывать каждый свой день, не могла найти время поговорить с ним и выслушивала его жалобы на бегу. И только извинялась то за одно, то за другое мое отвлечение на преподавателей и студентов. Он удивился моему напряженному ритму работы и стал доказывать, что так я долго не выдержу. А я слушала его, а сама думала: «У него хорошая семья. Он очень любит свою жену, которая, как он считает, подходит ему во всех смыслах. Она страшно ревнует его, стесняется своей полноты, которая его как раз-то и устраивает. Ему нравится ее уютность. Тогда зачем он звонит, зачем пришел, делает комплименты?».
И вдруг, в какой-то момент разговора, я поняла его корыстный интерес. «Почему взаимоотношения надо обязательно сводить к постели? Почему просто не попросил помочь? Я же с радостью…» Противно стало. Брезгливость у меня к подобного рода людям. Видела-перевидела таких…
Больше не лежала к нему моя душа. Романтичная сказка закончилась. Я одномоментно отрезала. И это не причинило мне боли, потому что я уже не была в него влюблена. Я решила – хотя возможно и не права, – что в принципе ради карьеры, ради своей семьи он не станет считаться со способами ее достижения. И вышестоящего начальника споит, и сможет уволить ему неугодного. Да мало ли чего еще сделает. И все оправдает словами: «Такова жизнь, и не мне ее менять. Жизнь – это борьба». С кем борьба? С собой, со своей врожденной порядочностью? А ведь какой талантливый!.. И таким он остался в моей памяти. Только с некоторым осадком… И ничего тут уже не поделаешь…
Я тогда еще подумала: «Ленины влюбленности – это ее малые радости, дополнительные, тайные источники ее сил, ее оптимизма».
– Еще одно очень милое знакомство вспомнилось. Он из другого вуза нашего города. Мы встретились на научной конференции, а потом было несколько лет «встреч» на расстоянии: каждый вечер, возвращаясь с вечерних занятий, я видела его работающим на подоконнике при ночнике. Не ожидала я от закоренелого педанта способности влюбляться. Это было так искренне, так трогательно…
Порой задумываюсь: почему я часто