Отголоски неблагополучного детства. Очерк. Маргарита Москвина

тогда казалось, что никто меня не понимает: ни домашние, ни учителя, даже единственная подруга и та меня предала, весь мир рушился. Я была уверена, что родители стали относиться ко мне еще строже, ругали даже по мелочам. Слова, которые звучали в мой адрес, казались мне унизительными и оскорбительными, они больно ранили, обижали, вызывали непонимание, следом за которым приходили пустота и отчаяние. В один прекрасный день (мне тогда было лет 11—12) после очередного семейного скандала, я сбежала посреди ночи на кладбище, где пыталась спрятаться, но, к моему сожалению, меня быстро нашли.

      Родители были, видимо, напуганы моим поступком, страсти немного поутихли, меня пожалели, объясняли, как могли, что они меня любят, что я им дорога, что роднее меня у них никого нет и быть не может. Я пообещала больше так не делать и, конечно, сдержала слово, впредь я никогда никуда не убегала.

      Но «доброжелатели» встречались и потом, а я, то пыталась бороться сама с собой, то снова и снова выискивала прямые или косвенные признаки того, что я не родная дочь. Если люди так часто об этом говорят, думала я, значит, говорят не зря. Я сравнивала свою группу крови с группой крови родителей, заглядывала в документы, а в своей метрике обнаружила «подозрительную» запись: документ был зарегистрирован не в год моего рождения – 1964, а почему-то в 1968…

      Я взрослела, но меня преследовали всё те же мысли: «Кто я?», «Что случилось и почему?». На этот вопрос много лет спустя, когда я была уже взрослой, ответил, как ни странно, мой муж. Оказалось, что определяющую роль в моей судьбе сыграла некогда моя будущая свекровь. В свое время она была ближайшей подругой моей приемной мамы и предложила ей удочерить девочку из конкретной малообеспеченной семьи. Однажды я случайно наткнулась на письмо свекрови, адресованное моей приемной маме, где был ответ на вопросы, мучавшие меня всю жизнь. Это подтолкнуло меня «надавить» на мужа, чтобы он обо всём мне рассказал.