Мир добрых сказок зовёт тебя! Загадки и сказки. Ирина Батый

чащу миновали

      и свиней быстрей погнали.

      Улюлюкают, свистят.

      Быстро, как стрела, летят.

      Бросил Ваня полотенце.

      Выросла гряда поленцев.

      Загорелась, запылала.

      Вся пещера светлой стала.

      Да в огне не гибнут черти,

      нежити ни в чём нет смерти.

      Скок один, и перескочут,

      к Ваньке тянутся, хохочут!

      Не боится их Иван,

      дальше мчится караван.

      Часть 10. Помощь

      Под землёй пещера есть,

      где былых вояк не счесть.

      Спят усталые бойцы,

      удалые храбрецы.

      Слёзно их беглец молит,

      души просьбой бередит:

      – «Как бы мне, родные братцы,

      От чертей на свет убраться!»

      Поднялася мёртвых рать

      и руками, ну, махать!

      Рубят со всего плеча

      силой ржавого меча.

      Измесили, истолкли —

      черти кровью вниз ушли

      и извилистой протокой

      потекли рекой глубокой.

      Стали Ваню нагонять,

      жаждой парня донимать.

      Наклонился тот к реке,

      чувствует в своей руке

      не прохладную водицу,

      а чертяжую кровицу.

      Обернулась она в войско.

      Но Ванюша наш геройский

      увернулся, побежал,

      что есть силы закричал:

      – «Люди русские, спасите,

      мне на выручку придите!»

      Встали мёртвые крестьяне,

      греховодники-смутьяны,

      тружеников древний род,

      бедняков простой народ.

      Часть 11. Избавление

      Кто с оглоблей, кто с дубиной.

      Послабее кто – с жердиной.

      Наседают на чертей.

      Лупят просто, без затей.

      Колотили-молотили

      и как будто напылили.

      Чёрный дым поднялся ввысь,

      с ним и сонм чертей, кажись.

      Рад бы Ваня бечь вперёд,

      да пути не разберёт.

      Чёрный дым дорогу застит.

      Нет у сиротины счастья.

      Песню грустную запел,

      гусляров поднять сумел.

      Те взыграли буйный пляс.

      Нечисть виться принялась.

      И пока их рой кружился,

      выход Ада отворился,

      и беглец наш был таков,

      Вылез из земных оков.

      Непростое это дело —

      вдруг воскреснувшее тело.

      Сирота наш стал бессмертен,

      но не злобен, милосерден.

      Страшен только он в бою,

      где одет он как в броню.