Я же, будучи уже два года домохозяйкой, тоже с соседями особо не контактировала. Даже с ближайшими. Во-первых, с моим ритмом жизни случайно встретить кого-то, было трудно. Основная масса жителей разбегалась по утрам, а возвращалась вечерами. В эти часы мне из квартиры было не выйти. У меня был свой распорядок. Проводить и встретить мужа. К тому же, как было дружить с кем-то? Слава бы не потерпел чужих людей в доме, даже соседей, даже ради того, чтобы поддержать свою репутацию безукоризненно воспитанного человека. А когда я оставалась одна в квартире, мне и вовсе не разрешалось кого-то принимать у себя. Слава тут же выходил из себя. Даже если возникала необходимость пригласить мастера для выполнения мелких работ, одну меня не оставляли. Обязательно прибывала Полина Григорьевна, и за всем пристально наблюдала и слушала, как я разговариваю с незнакомым мужчиной. Что ему говорю, как на того смотрю и сколько денег ему даю. Так о каких друзьях и общении речь?
Но, откровенно сказать, мне частенько становилось тошно от одиночества. Именно тошно, а не скучно. Хотелось выть от тоски и беспросветности существования. Но когда я пыталась намекнуть на это Славе, он неизменно предлагал мне пригласить его маму на чай.
– Посидите, поговорите, – начинал он с безобразным воодушевлением. И тут же добавлял: – Мама жалуется, что ты совсем не уделяешь ей времени. А она такой интересный человек!
И после таких разговоров мне приходилось звонить Полине Григорьевне, приглашать её на чай, и та, конечно же, прибывала. Усаживалась на диван, а я вносила в комнату поднос с её же фарфоровым чайным сервизом, и мы пили с ней чай, и я выслушивала её речи, истории, все хвалебные оды, что она пела во имя любимого сыночка. Ну и, конечно, рассуждения о том, как мне повезло в жизни. Что Славочка обратил на меня, безродную девчонку, внимание, взял на себя ответственность и обязанность заботиться обо мне, обеспечивать и всему учить. Сами понимаете, что пару-тройку раз попавшись в эту ловушку, я больше постаралась мужу на скуку не жаловаться. Что Славе, что Полине Григорьевне вполне хватало друг друга, можно поразиться, но лучшим другом моего тридцатисемилетнего супруга, была именно мама. А вот меня от их бесконечных признаний