– Понимаю, поэтому приказал убить всех. Завтра мы собираем совещание клана и я выступлю с заявлением, чтобы был ничтожен весь клан этих оборотней-предателей! Это будет война, которой этот век ещё не видел. – Глаза старика блестели от безумия и предвкушения.
Аргус покачнулся, все его силы в момент исчезли и он чуть не упал на колени, но вспомнив о Яре он был готов в тот же момент обернуться и мчаться прочь. Проблема была лишь в том, что Яру уже не вернуть.
С криком «Ты – монстр!» Аргус обернулся к отцу и, в момент обратившись в волка, набросился на него. Когда Аргус обратился в себя, то понял, что в порыве гнева загрыз собственного отца, но ни капли сожаления он не испытывал. И только злость наполняла его тело придавая сил. Он вышел из комнаты, закрыл двери и взревел. Его рев пронесся по всему особняку отдаваясь глухим эхом, оставляя после себя лишь печаль и боль. Кроме него никого больше здесь не было. Все были отправлены главой на убийство оборотней из стаи снежных волков.
Аргус сполз по двери и слезы сами потекли из его глаз, он не боялся показаться слабым, ему было плевать увидит его кто-нибудь сейчас или нет. Мир без Яры ему был не нужен, но теперь он не мог умереть, ведь теперь Он стал вожаком одной из стай ночных оборотней. Так происходило почти каждый раз в ночном клане оборотней. Сыновья загрызали своих отцов в момент их безумия и сами потом становились вожаками. К несчастью, многие погибали, прежде чем кто-либо становился вожаком стаи. Но так оно было заведено с давних времен и Аргус больше не хотел с этим мириться.
Аргус понял, что нужно что-то менять в этом старом уставе, ведь это принесло боль многим, а он больше не хотел видеть боль. Уж слишком много он потерял. Аргус собрал все свои силы, встал и пошел вниз, дожидаться когда придут остальные члены стаи, чтобы доложить об успехах.
Когда он был на середине лестницы, то увидел, что его там ждут. Давид и его щенки стояли у лестницы и смотрели на Аргуса, спускавшегося в окровавленной одежде. Щенки испугались и начали подрагивать как осиновые листки, но один строгий взгляд Давида и их дрожь сняло словно и не было ничего. Давид был молодой человек лет двадцати пяти с короткими черными волосами и чуть загорелой кожей, он был не так давно принят в стаю, до этого он считал себя волком-одиночкой. Способности Давида к обучению молодняка поражали, да и они с Аргусом быстро нашли общий язык. Давид был не многословен, но его слова всегда были к месту. За год он показал себя достойным обучать выводок и с этим превосходно справлялся. Щенки его слушали беспрекословно, а ослушавшись были жестоко наказаны за провинность. Он не отличался мягкотелостью и очень часто поступал так, как сам считал нужным, и никто не мог понять, почему столь серьезный и строгий оборотень был выбран такой не серьезной и лентяйкой по жизни, как Арна. Но они были счастливы и причины этого уже никого особенно не волновали.
– Аргус,