Приключение. Свобода. Путеводитель по шатким временам. Цивилизованное презрение. Как нам защитить свою свободу. Руководство к действию. Карло Штренгер

которые общество предоставило в их распоряжение: здравоохранением, образованием, налаженной юридической машиной и т.п. В отличие от европейской и американской буржуазии XVIII и XIX веков, которая деятельно участвовала в возведении общественных, культурных и научных институций, нынешние элиты безответственно уклоняются от социального и политического участия в жизни страны. Они пекутся лишь о собственных привилегиях. Эти взгляды разделяет колумнист «Нью-Йорк таймс» Дэвид Брукс14. Он считает, что мы живем в обществе, где большинство людей всерьез озабочены лишь самими собой. Человек Запада больше всего хочет быть богатым и известным. Внести свой вклад в развитие общества, послужить общественному идеалу – такие мысли посещают его все реже. Все эти наблюдения можно расценить как нытье интеллектуала-консерватора, однако, хотя бы на примере США, они надежно подтверждаются социологией, прежде всего в лице Роберта Патнэма. В ряде своих работ Патнэм показал, что за последние десять лет готовность к участию в жизни общества резко упала15. Если раньше в обычае у американцев было вступать в боулинг-клубы и политические ассоциации, то теперь они все чаще уходят в частную жизнь.

      Думать, что в Европе ситуация принципиально иная, – значит спешить с выводами. Французский философ Ален Финкелькраут уже более тридцати лет критикует политическое общество своей страны: граждане не проявляют интереса к собственной культуре, не отдавая себе отчета, что именно этой культуре они обязаны порядком и высоким уровнем жизни, который они считают чем-то само собой разумеющимся16. Финкелькраут, сын польских евреев, переживших Освенцим и переехавших во Францию после Второй мировой войны, не раз писал о том, что испытывает глубокую благодарность к этой стране с ее культурой, образовательной системой и республиканскими идеалами. Лишь это и помогло ему, сыну иммигранта, стать полноценным членом общества. Это утверждение он подкрепляет ссылкой на мусульман, преимущественно молодых, которые оказались на обочине. Они сами, считает он, упорно отстранялись от французской культуры, теперь же ропщут на то, что им заказаны как социальная интеграция, так и экономическое преуспевание. Особую актуальность его рассуждения приобрели в 2005 году, когда в предместьях многих французских городов начались массовые беспорядки, учиненные в основном мусульманской молодежью, не сумевшей интегрироваться во французское общество. А после нападения на редакцию журнала Charlie Hebdo, череды терактов 13 ноября 2015 года в Париже и кровавой трагедии 14 июля 2016 года в Ницце взрывная сила интеграционной проблематики снова резко повысилась. Надо сказать, однако, что неприятие высокой французской культуры свойственно отнюдь не только мусульманам, но и исламофобски настроенным французам: избиратели Национального фронта Марин Ле Пен меньше всего озабочены высокой французской культурой и традициями Просвещения. Их «аргументы» сводятся к провозглашению тезиса «Франция должна принадлежать французам»,