Именно поэтому в последующие годы Богаевский предпринимает усилия для того, чтобы спасти свое положение. По сути, он отступил от «социологизаторских» (так называли тогда многие труды, но в данном случае это было оправдано) работ на сугубо археологические темы – тем более что начался быстрый закат ГАИМК, которая ассоциировалась у правительства с «троцкистско-зиновьевскими шпионами». Конечно, он открестился от своих прежних знакомых (к этому было не привыкать) – и от зарубежных коллег, и от тех, кто стал «врагом народа». Для этого ему пришлось даже целиком отказаться от своих стилистических вольностей и написать инвективу, плотно набитую словесными штампами тех лет, – статью «Эгейская культура и фашистские фальсификаторы истории». В ней досталось не только «подготовившему почву» для фашистов О. Шпенглеру, но и Корнеману, который некогда хвалил доклад Богаевского на конгрессе 1928 г., а теперь был определен как «политический подхалим»194. Наконец, были поруганы и Бухарин, названный агентом гестапо, презренным изменником и убийцей, и недавно репрессированный профессор МГУ П. Ф. Преображенский195.
Но главной затеей Богаевского было выдвижение в члены-корреспонденты Академии наук – это если бы и не сделало его неприкасаемым, то позволило бы резко сократить число тех, кто посмел бы открыто выступать против него. Здесь Богаевский постарался использовать всю возможную поддержку – заручился письмом от Струве, привлек Серебрякова. Но главным рычагом этой операции был А. Н. Дальский.
Андрей Николаевич Дальский родился в 1894 г., был правильного социального происхождения, а в партию вступил в 1918 г. Н. В. Брагинская, ссылаясь на устное свидетельство А. А. Формозова, передает установившееся мнение, что единственная книга Дальского, про крито-микенские театральные представления, была написана Богаевским, сам же Дальский был совершенно неспособен