Впрочем, сборы были недолгими: вся компания погрузилась на воз с ветками, а Леха нежно обнял мешок с бутылью.
– Благодарствуем, жители лесные, – поклонился Никитич. – Будете у нас в Питер-граде, заглядывайте, авось и мы пригодимся…
– Держись крепче за ремни! – гаркнул Вован и, взмахнув кнутом, свистнул.
По поляне пронеслась звуковая волна. Посыпалась хвоя с деревьев, взметнулась снежная пыль, лесные жители присели… Шестерик утопленников взвился в воздух в прыжке, взрыл землю ногами – только не заржал – и, взяв галопом с места, стремительно понес розвальни на ледяную гладь озера…
Глава 3
Сама скачка, как говаривал потом многоопытный лешак, ничего особенного собой не представяла. Ну, подумаешь, нежить в упряжке… Так всей Россией сейчас нежить там и тут правит, только в обличье живом… И прежде всего сверху начиная, между прочим. Бодро бегут – и это главное. А вот куда – тут уж кнут помогает, а чаще – и дубина. Правда, надо знать, как тем и другим инструментом пользоваться: переборщишь – нежить в такое болото занесет, из которого не скоро выберешься.
Внешне для посвященных это выглядело фантастически: дикие посвисты Вована, мертвый храп и дружный топот упряжки, визг снега под самодельными полозьями, свистящий ветер в ушах, снежная пыль с проносящихся мимо деревьев…
Розвальни были сделаны на славу: ветки, сучья, держались, как влитые и не только не терялись, но за них вполне было можно держаться. Видать, домовые скрепили это сооружение еще и словом магическим. Вован был в своей стихии: стильную кожаную куртку вздыбили могучие мышцы, кнут змеей вился в воздухе, глаза горели зеленым светом… За бывшим депутатом он бдительно присматривал, да тот и в самом деле был диковатым: пытался путать упряжку, тянул то влево, то вправо, да еще, похоже, на бегу пытался договориться с соседями о саботаже. И потому Вованов кнут постоянно витал над ним и чаще, чем другим, напоминал о необходимости держаться правильного курса.
Пафос гонки захватил ездоков. Им уже не казалась странной сумасшедшая скорость, с которой неслась упряжка, не удивляло то, что порой леса, несшиеся мимо, сливались в серо-зеленую полосу, а ветер обтекал импровизированные сани по сторонам, обдавая лишь редкой снежной пылью. И первый прыжок в воздух, когда диковатая шестерка в разбеге взметнулась с обрыва, чтобы перемахнуть изрядный по размерам лес и приземлиться на очередном озерце, вызвал лишь вопли восторга. Во втором прыжке Леха огласил окрестные леса неувядающим шедевром «Вихри враждебные веют над нами», героически помахивая над головой булавой, пока Никитич ощутимо не пнул его ботинком в бок, рявкнув: «Накликаешь, олух!». Леха притих и лишь нежно обнимал бутыль с самогоном. Следующие прыжки стали настолько привычными, что кое-кто из компании вздремнул.
Через несколько часов гонки лешак особенно заливисто свистнул, прошелся кнутом по пристяжным, особо отметив депутата, и шестерка, взрыв снег, затормозила у края полого берега лесного озерца.
– Мальчики