– Ну и что с того?
– У тебя что работы мало? Ты постоянно гуляешь по проекции Оазиса, словно что-то ищешь.
– Что я могу искать? – усмехнулась Майя. – Просто пока это самое серьезное достижения Бессмертного разума. Странно было бы, если бы оно меня не интересовало.
– Пожалуй, ты единственная, кто так им интересуется, – заметил Давид.
– Запретный плод сладок, – Майя пожала своими неоновыми плечами. – Как думаешь, представителям Бессмертного разума когда-нибудь разрешат посетить Оазис?
– Вполне возможно, но не скоро, – ответил Давид. – По крайней мере, до тех пор, пока там не отстроят Маяки Тесла. Бессмертный разум только там, где есть вечные источники энергии. За пределами Цитадели, мы обнулимся. Это все равно, что выдернуть вилку от лэптопа из розетки: система восстановится, но, наверняка, со множеством ошибок. Пока за нас всю работу в Оазисе делают роботы, поэтому нам нет нужды покидать границы Цитадели.
– Все-таки это так удивительно, – Мая обратила свой взгляд вглубь Оазиса. – Мы само совершенство. Казалось бы… Чистый разум. Бессмертный разум. Человечество тысячи лет стремилось создать искусственный интеллект. А в итоге создало нечто более совершенное. Нас. Мы гибрид, в котором сочетается несочетаемое. Нечто цельное. Надстоящее над миром. Но находясь в этой форме, я испытываю странное ощущение, что оказалась внутри цифровой клетки. Понимаешь, о чем?
– Конечно, нет, – Давид и не думал лукавить.
– Я имею в виду, что сейчас я ничто иное, как сложный алгоритм, обличенный в форму голограммы. Я совершенно неуязвима. Моя память вмещает зеттабайты информации. Я имею доступ примерно к сорока шести процентам всех знаний на планете. Мне доступна любая информация, под силу любые задачи. – перечисляла Майя. – Но больше всего на свете я хочу простых вещей, которые мне абсолютно не доступны. Я хочу пройтись босиком по траве. Хочу увидеть лазурь лесного озера, что есть в Оазисе. Да что я говорю… Я хочу банальных вещей. Съесть бургер. Запить его колой. Попробовать итальянскую пасту и пиццу, японские суши, кипрское мезе. Утолить жажду. Я хочу испытать страх, волнение, влечение.
– Я, кажется, понял, что с тобой, – заключил Давид. – У тебя аномалия цифрового кода. Когда выпускали поколение, к которому относишься ты, в тебя вложили слишком много воспоминаний человека. Поэтому теперь ты скучаешь по тому, чего ни разу в жизни не испытывала.
– Но мне нравится это! – возразила Майя. – Эти эмоции…
– Это воспоминания об эмоциях, причем не твоих, а множества незнакомых тебе людей, – поправил ее Давид.
– Пусть даже воспоминания. Воспоминания об этих чувствах – это все равно, что Оазис за пределами Цитадели. Я, наверняка, никогда их не испытаю, но мысль о том, что это когда-то существовало, заряжает меня.
– Лучше бы ты направила свой энтузиазм на то, чтобы наведаться в лабораторию, где тебе сделают анализ, найдут причину твоего недуга.
– Это не недуг, – недовольно