просто мокрая от мочи, то её было жалко выбрасывать. Мы с мужем – большие книголюбы, а в советское время можно было купить неплохие книги сдавая макулатуру в специальных пунктах. Чтобы получить талончик на одну книгу, нужно было сдать 20 килограммов макулатуры, и в большой очереди выстоять, потому что на книги было много желающих. За макулатуру ещё и деньги должны были платить – две копейки за килограмм, но деньги никто не брал (по-моему, их даже не предлагали), важно было получить талончик на нужную книгу. Поэтому мы накапливали газеты, а я приносила с работы старые распечатки программ (я работала программистом на вычислительном центре) и периодически сдавали макулатуру. Причём у нас на работе книголюбов было много и на старые распечатки желающих хватало. Я складывала свои распечатки в нишу за моим рабочим столом, а когда накапливалась пачечка в несколько килограммов весом, связывала её и относила домой. Моя соседка, чей стол стоял рядом, как-то стала говорить, что появился странный запах. Я ничего не чувствовала, на столе и под столом у меня ничего пахнущего не было, поэтому решила, что это ей кажется. На следующий день, она опять стала говорить, что что-то пахнет и стала требовать от меня внимательно проверить всё вокруг. Хоть мне было и лень это делать, но я решила пересмотреть свою макулатуру, а заодно уже и очередную пачечку связать. Примерно посередине стопки между газетами лежала большая дохлая крыса – у нас на ИВЦ недавно травили крыс, и видно эта прибежала сюда умирать. Дохлых крыс я не боялась (да и живых-то тоже не очень), макулатура мне была нужна, поэтому я аккуратно завернула крысу в ту распечатку, на которой она умерла, и вынесла её в мусор. А остальную бумагу увязала в плотную стопку и унесла домой. Дверь нашей «гостинки» выходила в длинный общественный коридор, в котором мы и наши соседи держали всякий хлам. Сначала мы просто стали складывать мокрые газеты в стопку в дальнем углу коридора, они постепенно высыхали и мы их связывали в пачки с нормальными газетами. Нам казалось, что эти газеты не очень-то и вонючие, и никому не мешают. Но соседка сказала, что они пахнут и попросила убрать. Убирать нам было некуда и мы их просто стали накрывать большим куском полиэтиленовой плёнки. Вонять перестало, но и сохнуть газеты стали медленней. Нас это мало волновало, а, наоборот, даже было лучше, потому что влажные газеты больше весили, а в общей пачке они были замаскированы обычными газетами.
Но самая большая проблема была из-за того, что Кока долго находился один, пока мы были на работе. Он сильно скучал и от скуки грыз обувь, стоявшую в коридоре на полке, и копал в полу яму. Мы жили на первом этаже, в коридоре у нас был цементный пол, застеленный старым линолеумом. Кока в углу отодрал линолеум от пола и постепенно вырыл в полу небольшую яму. Видно цемент был там плохой или от старости крошился – не знаю. Мы пытались объяснить ему, что нельзя это делать, тыкали носом в пол и в погрызенную обувь, шлёпали. Как-то раз пришли мы домой, а в коридоре – полный разгром. Почти вся наша обувь вытащена с полки на пол, погрызены задники
