Умирая от печали.
Не знаю, вернусь ли я,
Когда будет все хорошо.
Кажется, уже мечта,
Слеза, слеза… И больше ничего.
*
–Друг, Антон, да неужели,
Если б был перед твоим горем.
Помню, в далеком апреле
Я увидел тебя на берегу моря.
Тогда это был последний раз.
Десять лет – и сейчас.
–Друг, я бы приехал, конечно,
Но стало бы мне, разве, легче?
Одно грело, с тобой тогда был,
А тут письмо злосчастное, каков тут пыл!
–Покажи, покажи же письмо!
–Нет его уж давным-давно,
Мне такая память не нужна.
–А почему не было тогда тебя?
Антон, ведь умер друг!-
Барин очнулся снова вдруг.
–Вадя, ну как ты не понимаешь,
Тебя увидеть мертвым… Ты не знаешь!
–Ладно, Антон, это мы опустим,
Чего мы все о грустном и о грустном,-
А тот, слушая его, мрачным был все равно.
Любить
-Я полюбил ее зимою, в снегопад.
Чувства, гормоны – все было.
Но был я о том не рад,
Что она была не красива.
Что ж, любовь зла – я ее любил.
Да и богатой все же была.
Но есть одно «но» – чем себя и погубил.
Замужем была она.
Посылал ей письма – нет ответа.
И в апреле тогда узнал:
Рано утром на рассвете
Она с мужем на причал.
Я бежал, бежал, но не успел,
Увидеть ее я хотел.
Уплыли они за рубеж тогда.
Я посмел за ними, но поздно, да.
Уединения стал я искать,
Курить и немного выпивать.
Вот так я барин здесь
Очутился и спился.
А когда вспомнил про честь,
Сам себе и удивился.
*
–О, друг, не вспомнить мне тогда,
Что это была за госпожа.
–Вот так и я жил одним днем, -
Говорил, будто, сам с собой,-
Ничего, жизнь учтем.
Это не война, а лишь первый бой.
–Брат, скажи, а что было в письме?
И когда оно пришло к тебе?
–Давно, не вспомнить мне.
Не поверить, был я не в себе.
Будто бы в ужасном и кошмарном сне,-
Свеча вся уж изгорела,
Гореть уж дальше не хотела.
–Да, брат Антон, да.
Дожили, приехали, ба!
А что ты дальше делать хочешь?
Неужто ль жить в этой ночи?
–Не знаю, Вадя, не знаю,
Ведь только ты один остался.
По привычке все так же страдаю,
Перед вопросом жизни замялся,-
Барин невесело заулыбался.
Помню
-Помню старые веселья,
И как далек тот миг
Под погодку весеннюю.
Песней теплой воздух проник:
«Соловушек ясный ты мой,
Лети же, лети же домой».
Помнишь, с тобой же сочиняли
И ходили, распевали.
Как ездили к бабушке моей,
Собирали ягоды, рвали сельдерей.
Ну, куда же все это ушло?
Не