– Здорово, спасибо! Сможешь договориться на завтра? Моррис как раз придёт в себя, а мы с тобой нароем что-нибудь полезное по делу. Подготовимся к встрече, так сказать.
Я согласилась и пошла обратно к офису, чтобы встретиться с Лютером. Он уже ждал меня у входа. Пока мы спускались с утёса к его машине, он болтал без умолку, что для него довольно необычно. Мы с Лютером познакомились через его дочку, мы с ней хорошо дружили. Она погибла в автокатастрофе вместе со своей мамой. Лютер тогда остался совсем один и превратился в отшельника. Так что мне было приятно видеть его в приподнятом настроении.
Лютер сел за руль и повёл машину к Ривер-Хайтс вдоль Мускоки. Несмотря на то что с происшествия в фургоне прошло больше часа, мы до сих пор воняли.
– Кажется, я не отмою свою машину от этого запаха, – пожаловался Лютер и вздохнул. – Ну ладно, может, пора пересесть на другую? Правда, такой автомобиль у меня никто не купит!
– Не переживайте, рано или поздно это амбре выветрится … ну, лет через десять!
Мы проехали всего пару миль, когда я заметила первую палатку на лужайке.
– Вон они!
Мушкетёры Мускоки разбили небольшой лагерь на берегу. Протестующие стояли у дороги и размахивали табличками.
– Хочешь остановиться? – спросил Лютер. – Пройдёмся по их лагерю, чтобы он как следует провонял.
– В другой раз, – с ухмылкой ответила я и передала ему наш с Джейн Брендон разговор. – Да и зачем их радовать и показывать, как успешно сработала их вонючая «ловушка»?
– И правда, – согласился Лютер. – Хорошо, что в основном они довольно мирные. Думаю, мы легко с ними договоримся.
Мы въехали в город и повернули на Парк-стрит.
– Может быть, отвезти тебя домой? – поинтересовался Лютер.
– Да, пожалуйста. А то я обещала сходить с подругами в кафе и сомневаюсь, что там обрадуются моим «духам».
Когда мы остановились на моей подъездной дорожке, Лютер хитро улыбнулся и сказал:
– Ну что, спасибо за день, полный приключений! Увидимся на съёмочной площадке … да, Эстер?
Я неуверенно покачала головой.
– Я же сказала, что подумаю. Не буду спешить.
Мы попрощались, и я поспешила в душ. Хорошо, что дома никого не оказалось. Моя мама умерла, когда мне было три, и я жила с папой и нашей экономкой Ханной. Ханна заставила бы меня ещё неделю убираться, если бы узнала, что я принесла в дом эту кошмарную вонь.
Беда плохих запахов в том, что они буквально впитываются в кожу. Или это результат сильного потрясения – когда кажется, будто ты всё ещё пахнешь? Так или иначе, как бы я ни старалась, мне никак не удавалось отмыться. Через полчаса я сдалась, хотя так и не поняла, смылось амбре наконец или нет.
Когда я зашла