Молчанье в коридорах бродит,
и ничего не происходит,
но этот дом, в каком-то роде,
как злая брага на дрожжах».
ЭПАТАЖ
Как-то в интервью Наталье Горбаневской Бродский сказал следующее: «Безусловно, Вознесенский, Евтушенко – это люди, которые бросают камни в разрешённом направлении, не то чтобы в заранее указанном, я не хочу так дурно о них думать, но, в общем, это люди, которые создают видимость существования литературы».
Я был знаком с Петром Вегиным, который называл себя «главным шкелетом республики». В своём романе «Опрокинутый Олимп» он писал примерно то же самое: «Евтушенко нельзя было не восторгаться. Тем более в те времена, когда он, практически первый, начал, как я сегодня могу позволить себе выразиться, вполне сексуальные отношения с советской властью. Он делал вид, что безумно её любит, она делала вид, что любит его и возлагает на него большие, как на Маяковского, свои конкретные надежды». И, наверное, это справедливо.
Обменялись лишь парой слов
В 1968 году после службы в армии я приехал в Москву – поступать в полиграфический институт. В Белокаменной у меня было много друзей. Главным образом – выходцев из Ставрополя, где меня знали. Я печатался в молодежной газете, в альманахе «Ставрополье», а в 1967 году в Ставропольском книжном издательстве вышла книжка. Я тогда ещё служил.
Один из моих друзей, сокурсник Николая Рубцова, Вадим Поляков, учился в литинституте. Я нашёл его, и мы встретились.
Я тогда не знал, что Вадим имеет какие-то отношения с Самиздатом. Да и он на эту тему не распространялся. Но во время нашей встречи сказал, что ему надо позвонить.
Мы сидели в летнем кафе, и он направился к телефонной будке. Позвонил и вернулся.
– Знаешь, – сказал он, – скоро сюда приедет Лидия Чуковская, дочь Корнея Чуковского.
Я про неё ничего не знал.
– Это вообще человек уникальный, – объяснил Вадим. – Первый раз её арестовали еще в 1926 году за антисоветскую пропаганду. В 1937 году расстреляли ее мужа, физика-теоретика Матвея Петровича Бронштейна. Её саму не тронули из-за заступничества отца. Потом она выступала в поддержку Бродского, Синявского, Даниэля, Гинзбурга…
Мы договорить не успели. Из такси вышли совершенно седая женщина и… Евгений Евтушенко. Его я сразу узнал. Одет он был очень неординарно. Я бы сказал – пижонисто: какие-то широченные брезентовые штаны, рубашка навыпуск, шейный платок, бейсболка.
Вадим нас познакомил.
– Это – начинающий поэт из Ставрополя, – представил он меня.
Евтушенко поинтересовался:
– Где твои стихи можно почитать?
Вот, собственно, и всё общение. Чуковская, Евтушенко и Вадим заторопились по каким-то своим неотложным делам, но прежде, чем проститься, Лидия Корнеевна пригласила меня к себе на дачу в Переделкино:
– Приходите завтра. Евгений Александрович будет у нас читать