Алеста. Сквозь сны. Рождение хамелеона. Альбина Рассохатская

всё ещё жалели, а я так и не начала атаковать. Мы занимались два дня в неделю, и один из них совпал с моими занятиями в художественной школе. Приходилось после живописи идти на тренировку, мне это не очень нравилось, это в том числе лишало меня общения с Сашкой. Раньше мы расходились с Сашей и Валей практически у моего дома, а теперь мне нужно было идти несколько в другом направлении. У Нади стало падать зрение, и она связала это с карате, хотя спарринги проходили в шлемах и в голову как раз нам-то, как новичкам, никто не бил, тем не менее на тренировки она ходить перестала. Вадим Викторович опять начал ставить меня с мальчишками, иногда по очереди с Катей, Олей или Наташей. В конце концов я стала пропускать занятия, может быть, я пережила бы этот период, но после одной из тренировок подошёл Вадим Викторович и спросил:

      – Алеста, ты почему пропускаешь занятия?

      – У меня среда совпала с художественной школой. Я хотела подойти к вам, можно я буду заниматься в понедельник как раньше и в четверг с другой группой?

      – Можно.

      – Спасибо.

      Больше я не пришла. Я не могу сказать, что точкой стал этот разговор, просто Вадим Викторович вытащил меня из состояния, когда я вроде занималась, но занималась больше по инерции. Я наконец задала себе вопрос: «Нужно ли мне это?» и поняла, что нет. Я ждала какого-то учения, философии, медитации, если хотите, а получила просто технику боя, да ко всему поняла, что бить-то я как раз и не умею. Не могу я ударить девушку, с которой полчаса назад болтала в раздевалке, а тем более мальчишку: может, он и проворнее меня, но он же ребёнок. Родители не стали протестовать, а перчатки с кимоно остались напоминанием и долго ещё висели в моём шкафу. Хотя что сказать, в том году я стала иногда прогуливать и занятия в художественной школе. Рисовать я тоже хотела не всегда, какие тут творческие порывы? Сказано три часа работать, работай. В отличие от общеобразовательной школы, здесь расслабиться не получалось. Помню одно из занятий по композиции, нам нужно было рисовать бюст. Я что-то изображала на бумаге, но когда подошла наша учительница, Инна Михайловна, она громко засмеялась:

      – Это что? Где ты видишь такой нос? Ужас. Вообще не понимаю, не хочешь заниматься, не занимайся, Алеста. И родителей не понимаю, которые заставляют детей делать то, что они не хотят, – после этого она просто ушла к следующему.

      Я не то чтобы расстроилась, скорее разозлилась, не знаю, на неё или на себя. Несмотря на то что всё было практически закончено, не стала исправлять. Я перевернула лист бумаги и сделала всё заново, в этот раз не пренебрегая способом измерения пропорций с помощью карандаша. Ничего сложного, главное держать руку вытянутой и отмечать засечку – от конца оборотной стороны карандаша до нужной детали. Таким образом нельзя узнать точный размер, но художнику он и не нужен, главное пропорции. Через некоторое время у меня всё было готово.

      – Вот, другое дело, умеешь же, когда захочешь, –