– Прости, я не знала. Мои соболезнования, – прошептала Кэтрин, взгляд темных глаз смягчился. Джеймс, уже шагнувший в сторону, указанную Джонсом, обернулся и легко кивнул в ответ.
***
Устроившись за небольшим столиком, стоявшим в противоположном углу от стойки и скрытым от основного зала небольшой перегородкой, Эллис и Хадсон немного расслабились. Рут коснулась пальцами висков и посмотрела на брата:
– Мне нужно уехать в округ. Я созванивалась с нотариусом отца, там какие-то заморочки с завещанием и документами на магазин. Ничего не поняла, но господин Гаррисон очень просил приехать. Приеду дня через два – три.
– А почему ты, а не Джеймс? – удивился Хьюго, кивая принесшей их заказ Майе.
– Потому что этот умник решил влезть в дело Ричардсов, – хмыкнула Рут, – но это его основная версия.
– Не понял, – посмотрел на нее разливающийся виски по бокалам Джеймс, – что ты хочешь сказать этим «его основная версия»?
Рут еще раз хмыкнула, многозначительно посмотрела на Хьюго и махнула головой в сторону стойки. Шатен перехватил ее взгляд, после чего захохотал.
– Ну ради такой я бы тоже прикинулся, что я такой весь важный журналист и у меня здесь неотложное дело. Очень важное расследование.
Хадсон сделал в воздухе характерный жест, означающий кавычки, и запрокинул голову назад, все так же громко хохоча. Рут присоединилась к нему, смотря как меняется выражение лица брата.
– Знаете, что, вообще-то мы пришли помянуть отца, а не строить какие-то идиотские домыслы?
– Значит ты не отрицаешь? – Рут хитро посмотрела на брата. – К тому же наш папочка был бы рад, что его свободолюбивый и любвеобильный сынок обломал об кого-то зубы. Ты же знаешь, как он относился к твоим отношениям с женщинами?
– А при чем здесь эта Брэтфорд? – Джеймс посмотрел в сторону барной стойки, за которой по-прежнему сидела Кэтрин в полном одиночестве. – Я знаю ее, от силы, дня четыре.
– Зато как смотришь, – Рут осушила бокал одним залпом, – а вообще, спасибо тебе, братец, ты как-то развеял грусть этого дня. Мы, наверное, самые ужасные дети раз смеемся в день похорон своего отца.
– Энтони понял бы, он не хотел бы, чтобы вы закрывались со своим горем, – в один миг Хьюго стал серьезным. Он хорошо помнил, как переживали двойняшки смерть матери в свои неполные тринадцать лет. И как любыми способами старший Эллис пытался вдохнуть в детей жажду жизни. Они дружили всю сознательную жизнь, для Хадсона двойняшки Эллис были семьей. Все трое выпили за Энтони Эллис и замолчали. Спустя некоторое время и почти полбутылки друзья расслабились, разговор пошел более оживленно. Они предавались воспоминаниям, как старший Эллис гонял своих отпрысков в школе, а во время их учебы в университете ходил и показывал вырезки из газет об успехах Рут и первые статьи Джеймса всем своим знакомым. Время от времени Джеймс бросал взгляды на