Меня обижает его манера во всем, даже в мелочах винить меня.
– Обычная манера. Моя подруга вышла замуж за моряка. Ради семьи он оставил море и нашел работу в порту. Ревнивым был, не хотел жену надолго одну оставлять. Но тут начались капризы: «Почему к обеду нет мяса? Я мужчина!» «Если ты мужчина, так зарабатывай. Здоровый мужик, а сидишь на семидесяти рублях, как вахтер-пенсионер. У тебя двое сыновей растут. Чему ты их учишь?» – возражала ему жена. Так он еще и пить «с горя» начал, и винить ее во всем стал. Жена ему плохая! «Ты сам принимал решение, я тебя не неволила. Хоть сейчас иди в море или на суще ищи достойную работу. Понравилось бездельничать и жить на всем готовом?» – сердилась жена. Она все испробовала, чтобы мужа от бутылки отвадить, даже в церковь пошла к батюшке за советом. Видно, понадобилось добрать… не только людского, но и чего-то свыше… Преклонила голову пред иконой, а ее вдруг будто закрутило-завертело в вихре… Она потом ничего не помнила из того, что с нею тогда происходило. Одно поняла: расставаться ей с мужем надо. Но не решилась, не поверила в промысел божий. Он ведь отец мальчикам. Лет десять нервы мотал семье, пока дети сами не поняли, что такой отец им не нужен. Стыдиться, сторониться его стали. И только тогда она развелась.
– Когда событие, протяженное во времени…
– Бывший муж преследовал, грозил, требовал часть квартиры, подаренной мамой еще в ее девичестве… Когда вода выше головы, то уже неважно на сколько, – с усмешкой заключила Мария.
Сизифов труд – объяснять Мише то, что не заложила в нем семья еще в детстве. «Он, наверное, жил в своей семье, закрываясь от всего, в том числе и от хорошего?» – пыталась я понять и оправдать мужа. «А теперь он боится уронить себя в собственных глазах и, особенно, в глазах матери? Как же он с таким характером ведет себя на работе?» – волновалась я.
Быстро дома сполз с Миши внешний университетский лоск, смылась показная интеллигентность. Насквозь фальшивым оказался. Он перестал притворяться хорошим. Теперь в любом моем действии, в обычных словах, он, как и мать, видел только плохое, искал гадкий подтекст, и мне приходилось тратить много усилий, чтобы спокойно, терпеливо доказывать обратное. Чаще всего не удавалось. Если ссорились родственники мужа, я еще как-то могла терпеть, но когда нес ахинею муж, я, оставаясь без малейшей опоры, падала духом и уже смотрела на себя как на человека, который никогда не сможет выбраться из выгребной ямы. Я видела, что несмотря на мою способность любить, на умение делать добро, счастья не получалось. А мне казалось, что я заслуживала его. Были моменты, когда мне не хотелось жить. Я думала, что если не смогу переиначить свое теперешнее положение, не