Жизнь Фридриха Ницше. Сью Придо

сочинение Ницше получил низкую оценку, а учитель посоветовал ему «вернуться к поэтам более здоровым, более ясным и более немецким» [10]. На самом деле трудно быть более немецким поэтом, чем Гёльдерлин, но он от всего сердца ненавидел национализм über alles. То же отношение разделял и семнадцатилетний Ницше, и в его сочинении говорится, что Гёльдерлин «сообщает немцам горькие истины, которые имеют под собой, увы, слишком много оснований… Гёльдерлин не сдерживает резких слов в адрес немецкого варварства. Но такая ненависть к реальности сочетается с горячей любовью к родине, и этой любовью Гёльдерлин обладал в значительной степени. Но в германцах он презирал ограниченность и филистерство» [11].

      Учителя Ницше не любили Гёльдерлин а за качества, которые считали свидетельством ментального и морального нездоровья. К концу жизни Гёльдерлин сошел с ума, что делало его творчество неподходящим предметом для изучения. Этого в сочетании с любовью Ницше ставить под сомнение значение разума оказалось достаточно, чтобы наставники заподозрили в мальчике опасный пессимизм, который был прямо противоположен трем основным принципам Пфорты – Wissenschaft, Bildung и лютеранство. Этих трех священных принципов должно было хватить для защиты любого юного учащегося Пфорты (в том числе Ницше) от пристрастия к потрясающим душу, забытым богом уголкам внутреннего мира, которые и исследовал Гёльдерлин:

      «О мои бедные ближние, те, кому все это понятно, кому тоже не хочется говорить о назначении человека, кем тоже владеет царящее над нами Ничто; вы ведь ясно сознаете, что цель нашего рождения – Ничто, что мы любим Ничто, верим в Ничто, трудимся, не щадя себя, чтобы обратиться постепенно в Ничто… Виноват ли я, если у нас подкашиваются ноги, когда мы серьезно над этим задумываемся? Я и сам не раз падал под бременем этих мыслей, восклицая: “Зачем ты хочешь подсечь меня под корень, безжалостный разум!” И все-таки я еще жив!» [6] [12]

      В последние годы Гёльдерлину случалось порой высказать яркую идею, пророческое предсказание или особенно тревожащую душу фразу. Он поселился в Тюбингене в башне, которая превратилась в туристический объект – там делали остановку во время «большого турне» романтической эпохи, ничто так не любившей, как кишащие совами разрушенные башни, где обитает человек, движимый порой божественным вдохновением.

      Ницше писал, что «могила долгого безумия» Гёльдерлина, когда разум поэта боролся с подступающей ночью, чтобы наконец разродиться мрачными и таинственными погребальными песнями, въелась в его собственное сознание, как плеск волн бурного моря. Эссе о Гёльдерлине дает основания предположить, что, возможно, Ницше уже был на пути к идее принесения разума в жертву во имя доступа к вратам откровения.

      Гёльдерлин определенно плохо подходил к Пфорте. Однако Ницше, несмотря на критику и неодобрение со стороны учителей, не утратил к поэту интереса.

      Гёльдерлин написал пьесу об Эмпедокле (ок. 492–432 до н. э.),