– Слышь, Гендальф, а что такое «оле-гу-нар-соль-скья-ер»?
Лушпа все так же не глядя на Серегу, подпер косматую голову рукой и выдал:
– Это, кажись, баба, которая про муми-троллей писала.
Словосочетание «муми-тролли» немедленно воскресило в памяти Гоменюка интригующую фразу «кот кота ниже живота», спетую мяукающим голосом.
– Так это вроде мужик, – сомневающимся голосом аргументировал Серега, пытаясь вспомнить, как выглядит Илья Лагутенко.
– Может и мужик, – равнодушно согласился Гендальф. Он по-прежнему игнорировал визуальный образ Гоменюка и ждал, когда до него дойдет, что пора и честь знать.
Щавель был не таким тупым, чтобы не понять намека. Но и не таким тупым, чтобы не понимать простой расклад: раз жалостливый прием сработал с Гендальфом один раз, то можно им воспользоваться и второй. Главное сильно не наглеть и излишне не давить на человека, а поэтому искренне (все-таки удивительно, как на степень искренности влияет алкоголь!) поблагодарил Гендальфа за угощение, положил карамельку в карман – на всякий случай – и встал из-за столика.
Жизнь начинала налаживаться, но была у этой прекрасной жизни и обратная сторона: если в течение пятнадцати минут не повторить прием алкоголя, вся магия закончится. Времени терять было нельзя, и Серега устремился к трамвайной остановке.
Трамвайная остановка представляла собой сваренную металлическую конструкцию по типу футбольных ворот без крыши с каркасом из уголков под скамейку, где по всей видимости должны были крепиться деревянные лавки, но по какой-то причине так и не прикрепленные. Весь этот металлический скелет скорее нес функцию информационную, чем полезную.
На этой остановке останавливались два трамвая – ТРИНАДЦАТЫЙ и четырнадцатый. Оба ходили по одному и тому же маршруту по кругу, только в разные стороны. ТРИНАДЦАТЫЙ трамвай после рабочего квартала останавливался на аглофабрике, потом пару остановок на прокатном стане, потом еще пару остановок на конверторном цеху, потом остановка Заводоуправления, остановка Профсоюз, несколько остановок вдоль доменных цехов и затем три остановки на рабочем квартале. Маршрут № 14 ходил соответственно по всем тем же остановкам, но в обратном направлении. На остановке Заводоуправление можно было пересесть на другие трамваи, троллейбусы и маршрутные автобусы, едущие в другие части города N.
От остановки, рядом с которой жил Серега Гоменюк, до остановки Заводоуправление было одинаковое расстояние как на ТРИНАДЦАТОМ трамвае, так и на №14, но Щавель предпочитал ездить исключительно на четырнадцатом. ТРИНАДЦАТЫЙ был, по мнению Сереги, несчастливым: и цифра заговоренная, и пейзаж какой-то не такой. И вообще, если ему приходилось ехать на ТРИНАДЦАТОМ, то стопроцентно случалась какая-то беда. Похлеще черной кошки с пустым ведром был этот ТРИНАДЦАТЫЙ трамвай.
Щавель шел