– Через год она всё же решила пойти за сыном, но… – В голосе девушки ожила дрожь, грусть окутывала речь всё гуще. – Эилидх – эльфийка, которая прежде не ведала болезней, ослабла настолько, что не могла больше противостоять людской слабости. Она тяжело и надолго захворала, магия оставила её и, чувствуя приближение конца, мать призвала дочь, совсем ещё крохотную. Ей она и открыла всю правду о себе, наказав отыскать брата, когда будет дано знамение судьбы. Она назвала имя брата и место, где судьба сведёт их.
– И каково же имя твоего брата?
Глаза эльфа прожигали темень золотом, голос звенел напряжением.
– Эррол. Вот имя моего утраченного брата, – спокойно выговорил голос. – Так ты ли мой брат?
Воздух вдруг показался густым и вязким Эрролу, земля мягкой и зыбкой, словно глина на дне реки. Он едва не упал, но крепкие девичьи руки подхватили и удержали его. Юноша не заметил, как прижался и обнял сестру, бережно, осторожно, точно хрупкий цвет. От неё и запах исходил как от дивного, прекрасного цветка – белой розы.
– Я твой брат, – шептал он, точно в бреду, счастливый и ошеломлённый. – Но как зовут тебя, сестра? Как же ты узнала меня, а я тебя – нет?
Тепло её тела успокаивало, также бывало прежде, когда приёмная мать убаюкивала его, с нежностью прижимая к себе.
– Эйли, такое имя дал мне отец наш. – Её шепот раздавался где-то у шеи. Ростом сестра была куда ниже Эррола. – Мне не нужно было тебя узнавать, ты снился мне с тех пор, как наша мать покинула этот мир. Воды озёр, благосклонные к нашему роду, являли мне твой образ всякий раз, когда тоска сковывала моё сердце. А встретились мы с тобою здесь потому, что так знала наша мать и потому, что судьба дала знамение: нам открылся секрет нашего бессмертия. Ведь так?
Юноша, поражённый до глубины души лишь тяжело выдохнул и, молча, кивнул, но Эйли и видеть не нужно было, она поняла.
– Что же за зло спровадило нашу мать с родных земель, из-за которого наш отец стал заложником, а мы рассеялись по чужому краю? – простонал Эррол.
Он не желал расцеплять рук, выпускать сестру хоть на миг, боясь, что ночь её поглотит как мираж, как дурманящее видение.
– Об этом могут поведать цветы на вершине Тэрлэг, – отозвалась Эйли, она по-прежнему жалась к брату и трепетала всем телом. – Прошло много лет, мы должны узнать истину и вернуться в Дугальд, возможно, отец до сих пор в его стенах томится.
– Что ж, я готов идти, хоть сейчас, – пылко отозвался брат.
– Дождёмся, когда облака рассеются, – предложила сестра, – без лунного света нам не отыскать тропы к горному верховью.
Нехотя они отпустили друг друга и присели у кромки озерца. Вскоре озёрные воды засветлели и заблестели в лунном сиянии. Ночной небосвод очищался, выпроваживая засидевшуюся облачность, открывая, словно чернильные бутоны, лепестки со звёздными узорами.