– Пока что нет, – терпеливо сказал босс. – Вы излагайте, Валентина Андреевна, не волнуйтесь. Все нормализуется. Коньяк хороший.
Коньяк-то, может быть, был и хороший, но он не внес ясности в тот вопиющий сумбур, что, по всей видимости, бушевал в голове нашей массивной гостьи. Гражданину Шульгину с его аналитическим складом ума и прекрасно подвешенным языком хорошо говорить: излагайте. А у Ельцовой получалось плохо. Давил жир, давил страх, на сердце лежала большая холодная жаба.
Сказать, что говорила она бестолково, – это ничего не сказать. Иногда у меня создавалось впечатление, что она говорит с нами на чужом языке. Сумбур вместо четко изложенной событийной последовательности. Впрочем, каков человек, так и построена его речь, я уже неоднократно в этом убеждалась.
Родион хмурился и стучал пальцем по столешнице.
Однако же по прошествии какого-то времени нам удалось усвоить то, что Валентина Андреевна пыталась до нас донести. При этом во время рассказа Ельцовой босс залез в Интернет и выудил оттуда, надо полагать, гораздо больше, чем из бессвязного рассказа колышущейся посетительницы.
Так вот, позавчера ночью, а именно в двадцать три тридцать, в своей квартире была обнаружена мертвой вдова известного когда-то в Москве банкира Таннера – Татьяна Оттобальдовна Таннер. Ее обнаружила горничная, пожилая женщина с трескучим именем Римма Маратовна Ищеева. К тому же – близкая подруга покойной.
Хозяйка дома была застрелена в упор из пистолета с глушителем.
Дверь и окна дома были тщательно заперты. Помимо Риммы Маратовны и Татьяны Оттобальдовны в квартире никого не было. Таким образом, вырисовывался классический случай так называемого «убийства в закрытой комнате».
Однако были свои «но».
Римма Маратовна утверждала, что в этот вечер, в вечер смерти ее хозяйки, в гости к Татьяне Оттобальдовне приходил гость. Им и был Алексей Ельцов. Ищеева утверждала, что в последние несколько месяцев этот молодой человек был частым гостем Татьяны Оттобальдовны, особы значительно старше его. Естественно, суровая горничная, наперсница покойной Татьяны Оттобальдовны, не одобряла подобных визитов. Сама же Римма Маратовна, ярая мужененавистница, полагала всех мужчин мерзавцами и негодяями, от коих порядочной женщине не приходится ожидать ничего хорошего.
Впрочем, в полном соответствии со своей фамилией Римма Маратовна Ищеева что-то постоянно рыла и подозревала и соответственно расценивала эти отношения Таннер и Ельцова как неестественные и несколько раз говорила об этом и самой Таннер, и Валентине Андреевне Ельцовой, матери Алексея.
Оказалось, что Ищеева, Таннер и Ельцова знакомы издавна. Все трое в свое время вместе учились в институте. Старые подруги, однокурсницы… но судьба – дело коварное. Одной повезло в жизни больше, другой меньше, и потому одна имела многомиллионное состояние, а вторая работала у нее прислугой, третья же выручала из СИЗО своего сына, попавшего туда из-за первых двух.
Но