– Но все равно спасибо тебе, наконец-то ты стал мне мерзок…
– Замолчи, я сказал, – закричал Никита и снова схватил за предплечья.
– Я ненавижу тебя, – закричала она в ответ, – Но себя я ненавижу ещё больше! Знаешь, почему?!
Его глаза бегали по ее лицу, которое было так близко от него, они слышали и чувствовали учащенное дыхание друг друга, жар, который возрастал между ними…
Любимый
– Я не хочу ничего знать, – сжимая её руки сильнее, тихо сказал он. Она смотрела в его глаза и хотела навсегда остаться там, чтобы всегда отражаться в них. Ведь именно он навсегда запечатлён у неё в душе, как сказал один поэт:
«Не занятая часть моей души, только твоя», – тоже самое кричали и её глаза.
Напряжение в ней возрастало, хотелось достучаться до него, но он был не пробиваем или упёрт. Что с ним такое? Почему ему так сложно поверить ей? Почему эти постоянные сомнения на её счёт?
– За что ты так со мной? – прошептала она, – За что?! – уже крича, продолжила она и принялась бить в его грудь руками, которые он все ещё держал, – За что?! За что?!
– Успокойся, – занервничал парень испугавшись её эмоций, которые за ней раньше никогда не наблюдалось.
В тот момент в ней что-то щёлкнуло, она ненавидела себя за свою сдержанность. Все-таки он был прав в одном – она никогда не была полностью искренна в проявлении своих чувств. Она не была флегматиком, как говорили окружающие, но должна была соответствовать этому темпераменту. Все ради мамочки, лишь бы ей угодить, быть хорошей девочкой и не позорить семью. Все эти абсурдные указания матери в миг промелькнули в голове, всего на долю секунды. Щелчок внутри выпустил всё то, что она так тщательно и старательно прятала. Себя. Почувствовав абсолютную власть над собой и своим телом, облегчение накрыло её с головы до ног. Она подняла на него голову и многозначительно посмотрев, совсем тихо прошептала:
– За что, любимый?
Офелия сощурила глаза, следя за ним и его реакцией. От удивления его глаза приняли округлую форму. Он тут же в полном смятении отпустил её руки и отвернулся. Офелия снова попыталась заглянуть ему в лицо, но ничего, ничего не смогла найти, ни намёка на взаимность, на сожаление. Лишь пустота и растерянность. Он не знал куда деть глаза и что нужно сказать – это было видно в том, как он был ошеломлён её признанием, откровенностью, искренностью.
Это разрывало ей душу, терзало любящее сердце. Как быть теперь и что с этой любовью делать? Зачем она дала волю своим наивным, ещё совсем детским чувствам? Кто теперь будет нести ответственность за них? Куда деть саму себя от него? От этого признания не стало легче, а наоборот. Теперь он знает насколько она беспомощна и уязвлена перед ним. Теперь её присутствие будет по-настоящему тяготить его, ещё больше раздражать. Он и раньше не жаловал её,