– Эта женщина… Она… Ты говоришь о моей маме? Скажи мне, где она? Где ты её оставил?
– Принеси мне кролика! – взорвался он так внезапно и громко, что у меня даже дыхание перехватило от испуга. В следующее же мгновение рука его с почти оторванной кистью взметнулась вверх, и я с ужасом подумала, что сейчас то, она точно оторвется, прилетев мне прямо в лицо, но этого не случилось. Мальчишка с грохотом ударил ею по полу, по мирно сидящим на нём бабочкам и раздавил ладонью не меньше десяти из них.
– Твою мать! – выругалась я, пятясь назад, – Ладно, ладно. Я принесу. Не нужно так кричать, а то у меня сердце остановится. Я сейчас. Мигом.
– Мне некуда бежать. Не беспокойся, я дождусь тебя. – Уверил он меня.
Понятия не имею откуда ему было известно о клетке стоящей в глубине кладовки, но, похоже, этому разлагающемуся сорванцу было известно вообще всё. Я вспомнила, как когда-то, в той клетке сидели два попугайчика. Самочку с жёлтым оперением звали Донной, а самца с голубыми перьями – Микки. Старуха свернула им обоим шеи, я уж и не помню почему, но точно знаю, что с тех пор птиц в нашем доме больше никто не заводил, да и тех принесла тётка, поставив тайком на стол в моей комнате.
Я нашла её – увитую паутиной, с помятыми прутьями, так быстро, словно запихала её туда всего неделю назад. Безглазый заяц действительно сидел внутри и будто бы смотрел на меня. «Ты чего так долго?» – говорили его отсутствующие глаза – две дыры на порванном меху, но я предпочла не отвечать на его немой вопрос.
Сначала маленький замочек на дверце не хотел отпираться, но я открыла его, хоть руки мои и тряслись от напряжения. С силой раскрыла маленькую дверцу и, сунув руку внутрь, попыталась дотронуться до игрушки. Но кролик, как и мальчишка, оказался бесплотным. Не кролик – просто серая дымка. Секунд десять, я смотрела на него ошалело, пытаясь понять, что же я делаю. А затем увидела, как плюшевый неодушевлённый предмет расплылся в диком оскале, отчего швы на его щеке потрескались и разошлись. Я заверещала, не знала, что способна на подобные звуки, отшвырнула клетку в темноту кладовки и со всех ног понеслась обратно к мальчугану.
– Я не смогла. Он… он такой же, как и ты. Я не смогла до него дотронутся. Он оскалился на меня. Жутко страшно на меня оскалился, так, что все швы полопались на его щеках.
– Это странно, – задумчиво проговорил мальчик, а потом вдруг захныкал сильно чем-то расстроенный. – Ты должна была его поднять! Почему же не можешь?!
– Я… извини. Я попыталась…
– Может