– Помолимся? – спросил я почему-то.
Повисла короткая пауза.
– Джон, как ты себя чувс…? – спросила женщина.
– Я чувствую себя прекрасно! – сказал я.
Kewpie что-то сказал на незнакомом языке, я его не понял и тут же прищучил собаку.
– Теперь мы говорим только по-английски. Ты сам так сказал! – сказала жена.
Тогда я не придал значения этой фразе.
– М-м-молодцы, – сказал я.
Настоящий Джон тоже хотел что-то сказать, но я не позволял ему вольностей.
– Заткнись! – сказал я.
– Мы лучше пойдём спать, – сказала жена.
Она увела напуганных детей наверх по узкой лестнице, а у меня появилось время изучить нового себя и то место, где я оказался.
Комната, которая была и кухней, и столовой, была небольшой, а по центру стояли деревянный стол и четыре стула. У стены пристроился комод с посудой и припасами какой-то скудной еды, а на каменной печи стояла сковорода. Печь уже остыла и тепла не отдавала.
На мне была чистая белая рубаха с широкими рукавами и бежевый жилет, в кармане которого я нашёл маленький ключ.
Ноги были обуты в кожаные туфли, но меня более порадовали и удивили широкие штаны с пуговицами длиной чуть ниже колена и какие-то смешные колготки, которые носил мой милый Kewpie.
Я нашёл-таки небольшое зеркало у двери и принялся рассматривать своё новое лицо. На вид мне было лет 35, не более. Рыжие волосы завивались и свисали почти до самых плеч.
Телосложение у Kewpie было средним – живот, правда, уже начал выпирать наружу, но это меня не расстроило, так как приятеля ещё можно было разглядеть с завидной лёгкостью без помощи чистого зеркала, а это добрый знак, знаете ли.
Лицо мне досталось грубоватое, скуластое, но на совесть выбритое. Я остался доволен новым лицом, да и всем остальным, пожалуй, тоже, кроме нарастающего живота, – я решил, что избавлюсь от него во что бы то ни стало.
В тот вечер я сделал вывод, что я не нищий, но и не богатый человек, а, возможно, даже отличный семьянин. А пожить пару тысяч дней в качестве главы семейства, иметь на столе мясо и кров над головой – разве это трудная задача? Раз плюнуть, не так ли?! Так я думал тогда.
Мне оставалось лишь привыкнуть к лёгкому домашнему смраду и получать удовольствие.
Я нашёл небольшую бечёвку, завязал на ней первый узелок, как советовала Патриция, и спрятал её в карман своего чудесного жилета.
За окном с грохотом проехала карета. Послышались крики и ругань – ругались добрыми словами, смысла которых я не понимал, но догадывался об их назначении по выразительной интонации. Я решил, что мой английский, вероятно, следует подтянуть.
Я приоткрыл входную дверь и выглянул наружу. А там – тусклые и редкие фонари освещали лондонские окрестности. У соседнего дома промелькнула пара-тройка быстрых и размытых в ночном и прохладном воздухе теней.
На другом конце улицы я увидел очертания особняков.
Хоть