На секунду Этайн замешкалась, глядя ему в спину, но потом подхватила его сумку и поспешила вслед.
– Так ты… ты не собирался меня им отдавать, да?
– С чего бы мне? – Гримнир остановился, чтобы она догнала его. Нали корчился в его руке. – Раскрой глаза, маленькая тупица. Три на одного? А вот теперь расклад мне больше нравится, – и он потряс горбатым гномом, словно мешком. – Так оно, сородич?
– Лжец! – взвизгнул Нали. – Чтоб тебя Имир ослепил!
– А разве я говорил, какую награду обещаю, бородач?
– А они думали… – начала Этайн.
– Дураки вечно додумывают, – Гримнир отпустил Нали и толкнул его к проходу меж деревьев; горбатый гном медленно пошел вперед, хныча себе в бороду и потирая раненое горло. Он шагнул через деревянную арку.
Над головой Этайн встала стена витых стволов. Необычайно древняя крепость из искривленных деревьев и переплетенных ветвей. Стройные березы обнимали гигантские тисы, появившиеся на свет еще при Христе дубы успели пустить множество побегов, и те проросли меж ветвями боярышника и бука. А по краям, словно стражи, сдерживающие напирающую толпу, высились бесчисленные ясени, от нежных деревец до седых старцев с посеревшей корой, которые видели, должно быть, самый рассвет мира. Этайн замерла у врат, дрожа от самой мысли о том, что может за ними скрываться. И впрямь Иггдрасиль, Мировое древо из мифов? Или ее ждет лишь языческий морок, игра теней, которые не осветило еще Слово Божье?
– Давай, – толкнул ее под арку Гримнир. Девушка ахнула. Однако тяжесть мрачных опасений, теснившихся в груди, не заслонила от нее изысканную красоту разросшегося под оградой древ сада. Словно собор, словно языческая святыня из живого дерева. Из выкованных гномами светильников, будто от небывалых тварей из меди и бронзы, струилось белое, золотое, красное сияние. Оно освещало и замысловатый узор на полу – лабиринт переплетенных корней, то и дело норовивших подставить подножку. В сердце сада высился первозданный ясень.
– Иггдрасиль, – прошептал Гримнир.
Этайн закашлялась. Воздух здесь был напитан тяжелым ароматом древних растений, влажной земли и опавших листьев. Девушка различала вдалеке завывание ветра, шелест крыльев и еле слышное стрекотание белки.
Они пошли следом за Нали. Гном приблизился к древу с большим почтением, словно жрец к своему богу; на волчьем лице Гримнира заиграло почти детское изумление, однако холодный расчетливый огонь в глазах не померк, и он стал похож на купца, который подсчитывает выгоду, даже любуясь своим золотом. Этайн же подходила к узловатому скрюченному исполину с недобрым предчувствием.
Перед ясенем, увитая его живыми корнями, стояла