Конечно, «Сталин» – это во многом символ. Он и сам это понимал, нередко употреблял псевдоним «Сталин» в третьем лице, говорил о себе как о постороннем человеке, не раз повторял Василию, своему сыну: «Ты не Сталин, Сталин даже и не я! Сталин это советская власть». Именно так – было три святых вещи: покойный Ильич, партия, Сталин. Наверное, не ошибусь, если скажу, что духовное образование Сталина в немалой степени способствовало формированию такого триединства.
Какое-то время назад было принято посмеиваться над тем, как на портретах Сталина ретушировали оспины. Дело тут, конечно, не в желании пожилого и не очень симпатичного человека нравиться своему народу, а в том, что Сталин был персонификацией советской власти. Любовь к Сталину – любовь к советской власти, заслуги Сталина – заслуги народа.
Эту схему обусловила большая власть Сталина. При всех режимах во все века самые неограниченные деспоты и властители были вынуждены с чем-то считаться: с аристократией, с гвардией, с общественным мнением или оппозицией, с международным сообществом, наконец. Сталин создал систему, при которой он мог не считаться ни с чем и ни с кем и обладал, безусловно, самой полной и неограниченной властью в мировой истории. Другой вопрос – для чего Сталин стремился к такой власти, как он ею пользовался, ради чего он наказывал, сажал, репрессировал?
В России самый ничтожный начальник изображает барина. А неограниченный властитель Сталин обходился копеечным полувоенным костюмом, чаем с лимоном, домашним вареньем, грузинским вином. Жилье Сталина напоминало казарму. В кабинете, в квартире и на даче висели дешевые репродукции картин, стояла скромная отечественная мебель. Сталин не оставил своим детям ни акций, ни дворцов. Все его имущество, дачи, вещи были казенными.
Когда описывали имущество Сталина после его кончины, кроме маршальского мундира из носильных вещей обнаружили пару простых костюмов, побитую молью фуражку, подшитые валенки и крестьянский тулуп. До конца жизни Сталин носил ботинки, сшитые еще до войны. Он никогда не имел даже спальни и ложился отдохнуть под утро на ближайший диван.
Жуков вспоминал типичный обед у Сталина так: «На первое – густой украинский борщ, на второе – хорошо приготовленная гречневая каша и много отварного мяса, на третье – компот и фрукты». Все, что нам рассказывают о сталинских пирах, – брехня. Конечно, это не означает, что Кремлевский комбинат питания обходился двумя кастрюлями, а Сталин всех, включая иностранных гостей, кормил вареным горохом. Были, естественно, и приемы, и деликатесы. Важно понимать, в чем заключалась индивидуальная потребность Сталина, а где была необходимость продемонстрировать радушие хлебосольной России.
Мы говорим, заметьте, о человеке, выросшем в нищете и никогда не имевшем своего собственного угла. Тот руководитель, который хочет, чтобы его любили как Сталина, чтобы его имя отождествляли с Россией, должен идти на такую же самоотверженность.
Надо понимать, что власть,