Накануне Рождества, когда я уже почти привык жить скучающим затворником, нехотя справляющимся в одиночку с нехитрым загородным хозяйством, мне позвонила мама и напомнила, что было бы неплохо, если бы я всё-таки навестил одну пожилую даму, которая живёт сейчас в посёлке недалеко от меня, тем более, что я её знаю с детства, т. к. она нередко забирала меня из садика вместе со своей внучкой, которую звали Анна-Мария и которую я постоянно дёргал за косички и бантики, но никак не мог довести до слёз, что очень меня раздражало…
Я попытался остановить этот раздражающий меня и сейчас поток бессмысленных слов и нежелательных поручений:
– Ты шутишь!
– Нет. Мы с тобой договаривались, и ты дал слово.
– А разве внучку сейчас зовут иначе? – Я ещё надеялся увести разговор в другое русло, но мать была непреклонна:
– А сейчас неуместно шутишь ты.
– Да я особенно и не шутил, – начал было я, но неожиданно холодный её тон насторожил меня, и вдруг я вспомнил, что дочь этой самой пожилой дамы была подругой моей матери, она погибла лет десять назад в авиакатастрофе, и, значит, та самая Анна-Мария нередко останавливалась у нас в нашей городской квартире во время перерывов между своими бесконечными командировками куда-то на край света… Правда, тогда мы почему-то звали её просто Асей.
Я обречённо вздохнул, и мама быстро закончила разговор:
– Адрес у тебя в записной книжке.
Так я оказался на Рождество в доме на соседней улице с двумя коробками конфет, чтобы не выглядеть уж очень консервативным, даже не предчувствуя, какого рода события ждут меня впереди.
Меня встретила высокая, стройная, хорошо одетая женщина с ясными синими глазами, густыми, с заметной проседью волосами, уложенными в красивую причёску.
– Могу я видеть Софью Алексеевну?
Она слегка наклонила голову и улыбнулась:
– Здравствуйте, Ни-ка… Проходите, пожалуйста.
И, может быть, оттого, что мне так понравился этот низкий, негромкий голос, и вся её стать, и то, как она внимательно, с лёгкой улыбкой смотрела на меня, и как медленно произнесла это домашнее имя «Ника», или оттого, что на меня пахнуло уютным теплом хорошо протопленного дома, не знаю; а может быть, я просто увидел и вспомнил с детства знакомую обстановку из старинной мебели, ковров, картин, фотографий, книг и сразу почувствовал себя легко и свободно, так, как если бы меня здесь давно и хорошо знали и очень ждали. А меня, действительно, и знали, и ждали. Большой овальный дубовый стол был празднично накрыт, свечи в канделябрах горели, за спиной у С. А. стояли по-новогоднему украшенные ёлочные ветви с шишками и где-то в дальних комнатах тихо и нежно