– Классно! – сказал я Нике, улыбаясь, и, клянусь, он меня понял. Между тем, наша беседа, явно как и встреча, близились к концу. Ника «подводил итоги»:
– Фактически, мы с тобой говорили лишь о том, что только признание Высшей Силы и Высших Смыслов, что бы они для тебя сейчас ни значили и ни означали, – именно оно способно задать истинный масштаб поиска, и, следовательно, без включения вектора Божественного познания в свой мир, – да, если угодно, в сочетании с наукой и, тем более, искусством, – самопревосхождение невозможно. Несомненно, собственные усилия значат очень много, но и без добровольного принятия помощи того, кто выше тебя и кто готов всегда эту помощь оказать, если ты сам готов открыть ему себя, – тоже ничего не получится. Таков опыт.
– Понятно, – привычно сказал я, мы посмотрели друг на друга, вспомнили любимый тест Софьи Алексеевны и одновременно рассмеялись. Я уже не удивлялся своей никуда не исчезающей наблюдательности, с удовольствием отмечая стремительно нарастающую открытость будущему знанию, которая непременно, – я был в этом совершенно уверен, – должна будет существовать и в будущей моей жизни.
– Вот и отлично, – сказал Ника. – и не забывай: атеизм, как и суперэго (иначе говоря, гордыня), – чудовищно снижают эталоны духовного самодвижения.
Мы проговорили в кафе, наверное, часа два или больше и вместе вышли на улицу. Мне нужно было идти направо, к Неве, а ему – налево, как он сказал, к маме на Фонтанку. Я резко обернулся:
– Как зовут твою маму?
– Екатерина Дмитриевна.
«Это она», – уверенно, без всяких сомнений отчеканилась в голове мысль.
– Подожди меня здесь! Я быстро, – крикнул я Нике и побежал, перескакивая через ступеньки, в подземный переход. Уже через минуту я вернулся с большим букетом белых роз и… остановился: было на что посмотреть!
Ника стоял, оперевшись спиной на парапет, и к нему с тротуара постоянно подходили люди, очевидно, спрашивая, как пройти или проехать в музей, театр, не знаю, – да мало ли мест в Петербурге, куда хотят попасть недавние горожане или гости города! – это обычное для нас дело. Интересно было другое: спрашивать, судя по всему, хотели именно у него, некоторые для этого меняли свой маршрут, даже возвращались, сначала проскочив мимо. Это было то ещё зрелище! И опять пришла ясная мысль: дело здесь вовсе не во внешней привлекательности, а в некоем «донорском» свойстве личности, в том внутреннем импульсе, который мгновенно считывают люди, когда отдаются на волю своего бессознательного «Я» (как сейчас принято говорить) в ситуации, когда не надо раздумывать, а просто слышать свой внутренний голос.
«Как хорошо, – подумал я, почти завидуя сам себе, что вижу всё это. – Оказывается, человек не растерял свои природные инстинкты даже в таком мегаполисе, как наш. Значит, не всё потеряно». И мне опять удалось заметить, что