Ворон с неохотой слетел с плеча Добрыни и полетел вперед, невысоко над деревьями.
– Учитель, а много поборников в Киеве? – спросил, догнавший Добрыню малец.
– Хватает. Хотелось бы больше, да народ не очень к нам идет, все сами решают, привыкли так бороться, только обезумевшие и измененные – это не тати и не медведи, а чутка страшнее. Но ничего, все наладится и будет у нас толпа таких вот ребятишек, как ты, – Добрыня взъерошил парню волосы.
– Надо прибавить, если хотим успеть, только по сторонам смотри, вдруг Черныш чего не углядел.
– Да чего там глядеть: лес, как лес, дома такой же.
Но Черныш ничего не углядел, кроме городка, к радости мальца. Городок был небольшой, но обнесен частоколом и на воротах стояли стражники, которые, увидев на груди у орнита знак поборника, (кулон с ромбом перечеркнутым мечами) пропустили странников без вопросов.
– Ну что ж, пойдем в корчму, а с утра к старосте, сдадим улов, – сказал Добрыня, предвкушая награду за рога.
В корчме было немноголюдно, только приезжие: пара купцов и пара местных крестьян.
– Мяса, капусты, комнату на двоих и да, мяса больше, – сказал с порога Добрыня.
– Кто это? Уж не Добрыня ли поборник? – сказал один из купцов.
– Неси воон за тот стол к этому купчишке, – улыбнулся, Добрыня и пошел крепко обнял немальнького такого человека, который в долгу не остался и тоже крепко обнял Добрыню.
– Угорь, старый ты пес, какими судьбами тут? – Спросил, присаживаясь, Добрыня. – Садись, малец, это мой старый друг Угорь.
– Да вот везу кое-что в Киев, всякое разное, в общем, – хитро прищурился купец и выпил из чарки, – выпей со мной меда. Мальцу не предлагаю, извини, парень. А ты, я так полагаю, ведешь его к себе на обучение?
– Это Владимир, сын Ратибора. Да, будет моим учеником. Очень смышленый малый, схватывает все на лету.
– Я знал твоего отца, парень. Он был хоршим воином и человеком, что бывает редко, я-то знаю. Жил достойно, так что не жалей мертвых, паря, жалей живых.
– Ладно, Владимир, ешь и иди спать, завтра рано вставать и дел много, и вообще, разговор будет не для твоих ушей, уж извини.
Владимир поднялся на второй этаж и вошел в комнату. Обычная комната с двумя кроватями и сундуком между ними. После ночевок в поле кровать так и манила парня. И он лег на кровать в чем был, только сапоги скинул.
– «Не для твоих ушей, завтра рано вставать» – передразнивал парень, – а если я не усну?
Но он уснул, как только лег. Внизу тем временем Добрыня спросил:
– Ну, что там слышно? Давно меня в Киеве не было.
– Да всякое болтают. Говорят, князь наш Святослав Игоревичь опять собирает дружину, хузар добивать, тогда-то не вышло, сам знаешь, – вздыхает купец. – Сколько добрых воев обезумело или умерло, хотя и у хузар так же, но все равно, какой уж там поход. А сейчас