из сумочки зеркало. Посмотрелась. Надвинула на глаза
бейсболку и с улыбкой сказала:
– А что, сестренка, пошло оно все на хрен! Мы
ведь едем отдыхать с тобой, а значит, все мужчины
будут наши! Твои и мои! Я так считаю: не переспала
– значит, не мой!
– Вот! Вот! Вот! Это мне уже нравится. Там
отпад – отель в виде замка стоит прямо в горе, ну то
есть, за ним гора, вниз ведет маленькая дорога, по ней
может проехать только одна машина, вот и для нас там
лазеечка к пляжу, и все. Там, как на необитаемом
острове… Тебе не будет холодно? – сестра обратила
внимание на то, что Кира легко одета. Ты какую-
нибудь кофточку накинула б, а то твоя блузка…
– Нет, Каринка, нормально.
– Учти, остановят гаишники – ты
разговаривать будешь. В такой короткой юбке и с
твоими бедрами.
– Есть, шеф! – Кира, открыв дверцу, села, забыв все московские переживания, страсти и
неприятности, и нацелилась только вперед.
Карина окончила журфак и уже работала в
местной газете за не очень большую зарплату, но
надеялась на повышение. Неизвестно, каким способом, но она получила новое место в медиа-холдинге
олигарха Бориса Островского. Кира же училась на
третьем курсе юридического института, на факультете
подготовки следственных кадров для МВД, где
успешно осваивала профессию следователя.
Она прекрасно сдала сессию. И уже
подрабатывала в прокуратуре среди пьющих
следователей и в полностью прокуренном помещении.
На всех фронтах ее жизни у нее были победы. Не легко
все ей давалось. Она не рассказывала никому о
набитых шишках, слезах в подушку по ночам, оттого
что ничего не выходит, но, тем не менее, победа всегда
была на ее стороне. Не ладилось лишь на личном
фронте: то ли девочка она была недоступная, то ли
хотелось чего-то большего, чем шампанское, шоколад
и постель, то ли еще что, – в отличие от сестры, у
которой было все в точности до наоборот. Сестры
были внешне чем-то похожи. Обе среднего роста, у
обеих – светло-русые волосы, красивая улыбка и
глаза, в которых можно утонуть. Многие считали, что
они двойняшки, хоть разница была в два года. Киру
выделяли ямочки на щечках и роскошные бедра.
Каринка же была обладательницей красивой груди. И
ей не нравилось, что знакомились сначала с ней, а
потом уже смотрели в глаза.
***
– Все сегодня приедут, Алексей Алексеевич?
– Да, Люся, сегодня будут все, так что ставь все
приборы.
– А кто будет? – спросила Люся, вытерев
полотенцем еще одну тарелку и поставив ее на стол.
– Островский с телохранителями, с двумя, ну и
естественно, с супругой; Марк и Клара Семеновы; Рита
с сыном, ну они еще были в том году, помнишь? Ах, да, еще будут сестры Кира и Карина. Они работают у
Островского. Или одна из них работает, я не помню.
– А эти, Рита и сын? – она улыбнулась, —
симпатичный мальчишка, ему уже, наверное, лет семь.
– Нет, больше, лет двенадцать – тринадцать. —
Алексей Алексеевич направился к лестнице, ведущей
на второй этаж.
В большой светлой гостиной Люся накрыла стол.
Белоснежные тарелки стояли на бежевой скатерти, блестели золотые ложки и натертые до блеска ножи.
Люся открыла окно, чтобы проветрить помещение.
Свежий поток воздуха скоро заиграл шторами. Она
осмотрела свое рабочее место. Вроде все было так, как
надо. Ей нравилась ее работа: ложечка к ложечке, ножичек к ножичку – все имело свое место, все знало
свой порядок. Красота, да и только. Да и там красота,
где, казалось, нет ничего необычного и все вполне
обыденно. Ну что такое обеденный стол? А у нее он
был, словно произведение искусства. За это ее ценили
и перекупили у другого отеля за большие деньги. А ей
было удобно здесь работать: и дом рядом, и не надо
было каждый день трястись в маршрутке через весь
город.
– Ну вот, вроде, и все, – засунув руки в фартук
и