Гомогенус. Антон Равный

ямы во внутреннем секторе, недалеко от клетки. По дну этой ямы и проходил новый охладительный тоннель. Верхняя кромка бетонных колец была пробита, было видно, как вода ручейком струилась по дну этого тоннеля. Яму с проломом в охладительный тоннель не стали закапывать, этому нашли применение, его стали использовать для сокрытия ужасных преступлений в лагере и на ЧАЭС. Множество тел узников и работников в случае нештатных ситуаций и выбросов радиации было сброшено в яму, после чего открывался шлюз и смывал тела глубоко под реактор, как язвили надзиратели. Надо ли говорить, что близ этой ямы радфон был значительно выше, и тогда бедолаги в клетке стали погибать ещё быстрее. Четвёртый блок был починен репрессированными учёными и инженерами. Несмотря на частые выбросы и нештатные ситуации, он действовал, – Гена прищурил глаза и улыбнулся Турганову. – Просто, если понимаешь суть ситуации, то всё встаёт на свои места. Даже комендатура не просто так разместилась между лагерем и подстанцией. Верхушка Военного Совета Спасения Украины знала, что работали первый, второй, третий и пятый блоки, но вот четвёртый блок работал на левак.

      И Гена сделал небольшую паузу.

      Турганов слегка побледнел.

      – Кто ваши родители? – спросил он вдруг.

      – Мать Галина, отца я не знал, мать говорила, когда я ещё был ребёнком, что мой отец был ужасный человек, он избивал её, насиловал, бросил нас сюда, я смотрел тогда на неё ошарашенными глазами.

      Голос Гены стал волнительным, Турганов только что не зевнул. Но Гена продолжал:

      – Я спросил у неё тогда, так что же, ты не хотела, чтобы родился я? «Всё верно, – спокойно отвечала она, – не хотела, но это не значит, что теперь я тебя не люблю. Почему сказала правду? Врать – значит не быть в согласии с собой. И тот факт, что твой отец – ужасный человек, не отменяет того, что ты мой ребёнок. Не смотри на то, что нас разъединяет, смотри на то, что у нас общего, это важнее». Она видела, что я похож на ненавистного ей человека, но, несмотря на всё, она, изматываемая вначале допросами, потом тяжким трудом, дала мне максимально возможное в тех условиях, максимально благоприятные условия для роста и развития, её материнская любовь ко мне была безмерна. Как мне кажется, в такой ситуации она могла и отвернуться от меня, и я бесконечно благодарен ей, что это не так. Она смогла прежде всего видеть СВОЕГО ребёнка. Я усвоил этот урок, нужно быть максимально человечным человеком, всё остальное вторично. В первую очередь мы люди, это должно нас сближать. Не важно, какие у нас взгляды, как одеваемся, какую обувь носим, приходим и уходим из этого мира одинаково. В «Санатории «Ч» я видел много смертей, – видно было, Гена немного разошёлся, глаза его блестели, на щеках его выступил румянец, сердце колотилось, дыхание прерывалось, очевидно, его задело за живое, – там были разные люди, разных возрастов, лесбиянки, геи, деятели культуры, научные люди, даже дети, и могу сказать, смерть приходит ко всем одинаково. Все мы, кто бы что бы ни говорил при