А потом Волк исчез.
Они бросились за ним следом, торопясь изо всех сил, однако ноша у них была слишком тяжела – жесткие ранцы, спальные мешки, – да и снег оказался весьма глубоким, так что пришлось воспользоваться неуклюжими снегоступами, которые сильно замедляли ход. Когда Ренн с Тораком добрались до вершины холма, Волка нигде не было видно.
– Ничего, он нас где-нибудь подождет, – сказала Ренн, стараясь приободрить Торака, и указала на небольшую осиновую рощу. – Как только мы вон до той рощицы доберемся, он тут же и объявится.
От ее слов у Торака немного полегчало на душе. Не далее как вчера Волк точно так же прятался в зарослях можжевельника, а потом выскочил оттуда и свалил его в сугроб, рыча и игриво покусывая. И это было так весело, что Торак прямо-таки изнемогал от смеха.
Они добрались до осиновой рощи. Но Волк так и не объявился.
Торак два раза коротко пролаял: «Ты где?»
Ответа не последовало.
Хотя следы на снегу были видны достаточно отчетливо. Здесь явно охотилось несколько племен, и все с собаками, но ошибиться Торак никак не мог. Следы Волка невозможно принять за собачьи. Собака бежит как попало, потому что знает – хозяин все равно ее покормит; а волк всегда бежит с определенной целью: он должен найти добычу, иначе останется голодным. И хотя Волк прожил с Тораком и племенем Ворона последние семь лун, Торак никогда не давал ему еды, опасаясь, что может невольно ослабить его охотничьи умения.
Давно перевалило за полдень, а они все шли по следу Волка. След был ровный, в одну цепочку, и Волк, совершая прыжок, старался задними лапами попадать в отпечатки передних лап. По притихшему Лесу разносилось звонкое эхо, вызванное хрустом снегоступов по насту и хриплым, усталым дыханием Торака и Ренн.
– Мы что-то слишком сильно к северу отклонились, – заметила Ренн.
Они находились примерно в дне ходьбы от стоянки племени Ворона, которая была к юго-западу от этих холмов, на берегу Широкой Воды.
Торак ей не ответил и снова коротко пролаял по-волчьи: «Где ты?»
С ветки дерева упал снег, легкой опушкой лег ему на капюшон парки. И лесная тишина, казалось, стала еще более глубокой.
Глядя, как меркнет солнечный луч, высветивший гроздь ярких ягод падуба, Торак знал, что скоро наступят сумерки. Уже и небо сияло не так ослепительно, и длинные тени стали выползать из-под деревьев. В сердце у него тонкой змейкой шевельнулся холодок.
Зимние вечера и ночи лесные племена называют временем злых духов, потому что именно в эти часы Великий Зубр особенно злобно ревет в вышине, среди звезд, а злые духи, вырвавшись за пределы Иного Мира, начинают шнырять по Лесу, сея хаос и отчаяние. Порой хватает и одного такого духа, чтобы испортить жизнь целой долине; и хотя колдуны не дремлют, но бороться с духами им не всегда под силу. Духов вообще разглядеть трудно. Бывает иной раз, он мелькнет рядом с тобой, и все равно не успеваешь даже толком заметить, как он выглядит: злые духи все время меняют свое обличье, выбирая такое, в каком им в данный момент легче проскользнуть